2016 год официально объявлен именем Сергея Прокофьева: российские музыканты готовят симфонические выступления, театры репетируют оперы и балеты композитора, а в конце августа в прокат вышел документальный фильм Анны Матисон «Прокофьев. Во время пути» (с участием Валерия Гергиева, Дениса Мацуева и Константина Хабенского).

Мы также не смогли обойти стороной это знаменательное событие, и в рамках цикла статей Дмитрия Изотова «Из прошлого отечественной оперной практики» предлагаем вниманию читателей материал о первой постановке оперы «Война и мир» (1946) в Ленинграде, со дня премьеры которой прошло семьдесят лет.

Лев Толстой оперу не любил и, сочиняя «Войну и мир», не обошел стороной это «самое отвратительное зрелище», выразив скептическое отношение к нему на страницах романа. Так Наташа Ростова воспринимает оперный спектакль как бессмыслицу, потому что она живой человек, попавший в фальшивую для нее среду поддельной красоты оперного действа.

Толстой и подозревать не мог, что когда-нибудь по его эпическому роману сочинят оперу, а его любимая героиня Наташа Ростова запоет. Художественная дерзость Сергея Прокофьева в выборе материала сразу обратила на себя внимание. Замысел оперы воплощался на протяжении двенадцати лет, постоянно расширяясь и дополняясь новыми картинами. В итоге, Прокофьев так и не смог определиться с окончательной редакцией оперы, что по сей день позволяет режиссерам вольно обращаться с партитурой.

История создания оперной «Войны и мира» – целая полоса преодоления препятствий, заслуживающая отдельного монографического исследования. В годы Великой отечественной войны роман Толстого воспринимался с особой остротой, как отмечал писатель Вениамин Каверин, потому что «в этой книге написано не только о том, как мы победили, но кто – мы, и почему мы снова непременно должны победить».

Супруга композитора и соавтор либретто Мира Мендельсон–Прокофьева вспоминает: «Война и мир» была первым произведением, прочитанным мною Сергею Сергеевичу вслух […] Когда я дошла до страниц, описывающих встречу раненого князя Андрея с Наташей, Сергей Сергеевич сказал мне, что чувствует эту сцену как оперную, и именно с этого момента он начал думать о «Войне и мире» как оперном сюжете».

Прокофьева привлекали лирические сцены романа, драма отдельных героев, но замысел оперы вырос до масштаба исторического полотна – от крупного плана к общему. Уже в процессе сочинения «Войной и миром» активно интересовались театры (включая Метрополитен-опера), композитора торопили телеграммами из Комитета по делам искусств, газеты регулярно публиковали анонсирующие статьи и заметки. Несмотря на то, что постановка оперы Прокофьева стала делом государственного масштаба, выпускать спектакль на большой сцене не решились. Сценическое воплощение еще не до конца написанной партитуры поручили «лаборатории советской оперы» – Малому Ленинградскому оперному театру (МАЛЕГОТ) под руководством дирижера Самуила Самосуда.

Интерес к новой опере Прокофьева подогревался закономерным для поствоенного времени обращением к идеям романа Толстого, а также потребностью государства в назначенных «ведущих» советских композиторах. За возвращение на родину эмигранту Прокофьеву простили «буржуазное» прошлое, за оперу «Семен Котко» (1939) – провозгласили величайшим мелодистом. Поэтому судьбой «Войны и мира» занялись на высшем государственном уровне.

Премьера оперы в концертном варианте прошла 7 июня 1945 года в Большом зале Московской консерватории под управлением дирижера Самуила Самосуда, а через год – 12 июня 1946 года – труппа МАЛЕГОТа выступила с театральной премьерой, правда, в сокращенном варианте. Была представлена только первая часть, включающая восемь картин «мира». Постановку осуществил молодой и многообещающий режиссер Борис Покровский, дирижировал Самуил Самосуд, декорации рисовал Владимир Дмитриев.

Борис Покровский вспоминает, как Прокофьев играл клавир оперы в одной из комнат дирекции Большого театра: «Играл, как плохой пианист, в виде одолжения разбирающий с листа какую-то галиматью [...] Опера мне не понравилась. Она не соответствовала моим ожиданиям. Я предполагал услышать Толстого в границах образного мира Чайковского или на худой конец Шапорина».

Покровского не устраивали кинематографические принципы драматургии, композиторские эффекты монтажа эпизодов, режиссер писал: «Люди заполняли оперу как несметные полчища [...] Легко понять растерянность при виде всей этой разноязычной, разноклассовой, разнохарактерной, разномыслящей и разночувствующей массы. Я пришел в паническое состояние, когда попытался по законам режиссуры организовать в стройную систему эти образы, «нанизав» их на сквозной действие. Характеры не вязались друг с другом, события начинались и прерывались сами собою, сюжет все время ломался».

Прокофьев, часто писавший музыку для кинофильмов, использовал в «Войне и мире» не просто смену кадров-эпизодов, не калейдоскоп чередующихся сцен, а, по наблюдению М.Друскина, «переосмысливал, музыкально перевоплощал принципы киносъемки – замедленной и убыстренной, наплыва и крупного плана». Покровский решил, что постановка, состоящая из многих, довольно мелких картин, должна быть осуществлена как «единый поток мыслей».

Инициаторами спектакля были ученики и сподвижники Всеволода Мейерхольда – Самуил Самосуд и Владимир Дмитриев, безусловные авторитеты в производстве советской оперы. В сложившейся ситуации, приехавший из Москвы Покровский, называл себя всего лишь помощником Самосуда, потому что актеры выполняли мизансцены только с одобрения дирижера.

Самосуд, неоднократно выступавший как руководитель главных музыкальных премьер, принялся заново выстраивать драматургию оперы. Его опыт как музыканта и постановщика на сцене МАЛЕГОТа был непререкаем: дирижеру не один раз приходилось адаптировать и заново переписывать сомнительные по качеству партитуры первых в новой стране советских опер, которые были написаны композиторами внутри театра, то есть при непосредственном участии режиссеров. По требованию Самосуда Прокофьев дописал две дополнительные картины: «Бал у екатерининского вельможи» и «Военный совет в Филях». Композитор противился поправкам, например, долго не соглашался писать сцену, по его словам – «банального оперного бала с полонезами, вальсами и мазурками», о которой настаивал Самосуд. Но, в итоге знаменитый «Первый бал Наташи» стал центральной и узнаваемой темой всей оперы.

Покровский отмечал в воспоминаниях: «Самосуд и Дмитриев вообразили, что спектакль «Война и мир» должен быть как памятник – нечто пафосное, патриотически возвышенное». При этом, семь картин спектакля (из восьми) повествовали о мирной жизни героев Толстого – ни в сценическом, ни в музыкальном материале не встречалось признаков патриотизма и грядущей войны. Первые репетиции сразу показали, что в спектакле, по выражению самого Покровского: «Пафоса не будет, но с сердцем и правдой получится».

Художник Владимир Дмитриев в работе над декорациями стремился к раскрытию поэтического настроения. Его интересовала эмоциональная атмосфера оперы, колористический подтекст. Художник слышал музыку сразу в пластических и цветовых воплощениях. В пределах объема сцены МАЛЕГОТа он передал ощущение громадного пространства. Например, Валериан Богданов-Березовский вспоминал, как «после полумрака летней ночи в Отрадном, свет многоколонного бального зала, брызнувший со сцены одновременно с первыми звуками фанфар оркестра, слепил глаза».

Биограф художника В. Березкин писал, что работы Дмитриева пронизаны одним лейтмотивом: «своеобразным женским вариантом темы «лишнего человека». Напомним, что именно Дмитриев оформлял в МАЛЕГОТе премьеру оперы Д. Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда». Все театральное творчество художника – это трагедийная версия женской судьбы в условиях российской действительности: гордые и прекрасные, они бесконечно одиноки в окружающем их мире. Это сказалось и в работе над декорациями «Войны и мира» – самым ярким персонажем в прокофьевской фреске была Наташа Ростова.

Эту роль в спектакле исполнила молодая певица Татьяна Лаврова. Музыкант Юрий Шалыт, лично знавший певицу, рассказывал, что «искренность и душевная простота Лавровой позволяли ей выходить на сцену в этой партии до последних лет работы в театре. В сцене бала Наташа Лавровой была настолько непосредственна, трепетна и чарующе взволнована, что каждый раз казалось: именно сегодня этот бал – ее первый».

Лирический тон спектакля, оформление – тень листвы и блики деревьев на фасадах декораций Дмитриева, мизансцены, построенные согласно принципам психологического театра, акцент на первых планах, подчеркивающих игру актеров – ничто не отвлекало зрителей от эмоциональных переживаний героям Толстого.

Однако, изображение мирной жизни толстовского дворянства, не помешало критикам увидеть в спектакле «дух благородного патриотизма», потому что послевоенное время диктовало свои правила и критерии. В. Богданов-Березовский писал: «Постановка передает постепенное назревание атмосферы грядущей народной войны. И поэтому последняя картина спектакля – Бородино – несмотря на статичность, воспринимается как закономерный – торжественный, в духе оды, эпилог».

Первая часть «Войны и мира» прошла с грандиозным успехом. За этот спектакль Самуилу Самосуду, Борису Покровскому и Татьяне Лавровой были присуждены Сталинские премии Первой степени. Во всех рецензиях на постановку образы спектакля критики соотносили с персонажами Толстого. Эффект «узнавания» классических литературных героев обеспечил спектаклю регулярный прокат. За сезон 1946/1947 года спектакль прошел 50 раз. Премьера второй части была намечена на лето 1947 года, затем сроки сдвинулись на сентябрь, к дате 135-летия Бородинского сражения. Репетиции дошли до генерального прогона, но художественный совет не принял постановку. Прокофьев и Самосуд по требованию худсовета продолжали редактировать драматургию, пытаясь привести разрозненные сцены в последовательную структуру, но вторая волна борьбы с формализмом и, в частности, постановление ЦК ВКП(б) 1948 года об опере Вано Мурадели «Великая дружба» окончательно остановили работу над выпуском спектакля.

В постановлении речь шла о композиторах, которые в своем творчестве придерживаются «антинародного» направления. Оказалось, что в произведениях «товарищей» Шостаковича, Прокофьева, Шебалина, Хачатуряна, Мясковского «особо наглядно представлены формалистические извращения, антидемократические тенденции в музыке, чуждые советскому народу и его художественным вкусам».

В частности, об опере Прокофьева в 1949 году в журнале «Театр» выходит статья музыковеда Елены Грошевой: «Новое наступление формализма произвело колосса на глиняных ногах – «Войну и мир» Прокофьева, произведение, с наибольшей силой и наглядностью доказавшее полную неспособность модернизма к воплощению положительных сторон исторической жизни. Монументальное полотно превратилось в разрозненные, калейдоскопические кадры, бессмысленно сменяющие друг друга. Образы Толстого предстали пред зрителем в негативном, искаженном до неузнаваемости изображении».

То что год назад воодушевляло критиков – связь прокофьевской драматургии с кино и соответствие оперных персонажей литературным образам Толстого – теперь трансформировалось, по выражению Грошевой, в «короткометражные символы-попевки, ничего не говорящие ни уму, ни сердцу». Идеологически ориентированная критика ставила на опере Прокофьева крест.

И только спустя десять лет на сцене МАЛЕГОТа «Войну и мир» представили целиком, включая первую и вторую часть оперы. Спектакль был показан 26 марта 1955 года - во второй сценической редакции под управлением Эдуарда Грикурова. Но самому Прокофьеву, ушедшему из жизни в 1953 году в один день со Сталиным, не было суждено увидеть на сцене итоговый вариант задуманной им музыкальной оперы-эпопеи. Театр посвятил спектакль «светлой памяти выдающихся деятелей советского искусства композитора С.С. Прокофьева и В.В. Дмитриева». В качестве режиссера вновь был приглашен Борис Покровский, которому предложили восстановить мизансцены спектакля 1946 года. Любые предложения режиссера что-либо изменить (например, раздвинуть колоны во второй картине) решительно пресекались художественным советом.

В эпоху оттепели речитативность и приемы кинематографии в опере Прокофьева уже воспринимались не как недостаток, а как основная черта драматургии композитора: «Склонность к эпизодичности, сопоставление острых характеристик, ярко очерченные портреты, драматургия контрастов, лаконизм – основа прокофьевского стиля», – писал рецензент «Советской культуры». Музыковед Елена Грошева также меняет свое критическое мнение, ориентируясь на новые партийные задачи: «Война и мир» – важнейшая часть последнего десятилетия творческой биографии выдающегося композитора. Этот период деятельности Прокофьева был отмечен, может быть, наиболее напряженной борьбой за реалистический стиль, из которого он вышел победителем».

Политические режимы меняются, проверенное временем искусство остается. Новый спектакль выдержал на сцене МАЛЕГОТа сто сорок пять представлений.

Иллюстрации:

Бал. Сцена из спектакля.
У Элен. Сцена из спектакля.
Отрадное. Эскиз декорации.
На фото: С.Самосуд, М.Мендельсон-Прокофьева, С.Прокофьев.

Литература:

Березкин В. И. В.В. Дмитриев. М., 1984.
Богданов-Березовский В. «Война и мир» // Ленинградская правда. 1946. 13 июня. С.4.
Гозенпуд А. Наташа Ростова на оперном спектакле // Гозенпуд А. Избранные статьи. Л., 1971. С. 124.
Грошева Е. Где же все-таки советская опера? // Театр. 1949.№ 11.
Грошева Е. Коллектив творческих исканий // Советская культура. 1956. 19 июля. С.3.
Друскин М. Музыкальный театр Прокофьева // Избранное. М., 1981
Б.А. Покровский ставит советскую оперу. М., 1989.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru