16 и 17 сентября в рамках Международного фестиваля «Шаляпинские вечера» в уфимском Театре оперы и балета сыграли премьеру «Кармен».

«Скромные матери, почтенные отцы семейства! С верой в традицию вы привели ваших дочерей и жен, чтобы доставить им приличное, достойное вечернее развлечение» …и доставили. Новая постановка «Кармен» получилась одновременно классической и свежей, нежной и страстной, трагической и праздничной.

Над спектаклем работала московская постановочная команда во главе с режиссером Дмитрием Белянушкиным и уфимская музыкальная команда под руководством дирижера Артема Макарова.

Несмотря на то, что в постановке сохранено оригинальное время и место действия – Испания XIX века, во многом эта работа стала творческим экспериментом. «Кармен» ставилась в Уфе и раньше, однако сейчас она впервые прозвучала на языке оригинала – французском, в сопровождении идеально синхронизированных русских сюртитров.

Другим новшеством стало строительство необыкновенно масштабных декораций (художник-постановщик Александр Арефьев). Традиционно в уфимском театре сценическое пространство строится в духе группового парадного портрета XVII века, с довольно статичными персонажами, которые расположены по горизонтали и обращены лицом к зрителю.

Дмитрий Белянушкин произвел в этой картине своего рода рембрандтовский переворот, добавив динамику, плановость и светотень.

На сцене появился испанский дворик с трехэтажным домом в натуральную величину. Эта конструкция не только легко трансформируется во все ключевые локации либретто (табачная фабрика, казарма, кабачок Лильяса Пастья), но и представляет собой «акустическую ракушку», благодаря которой режиссер получил в свое распоряжение еще два измерения сцены: глубину и высоту. Это позволило ему полностью «обжить» сценическое пространство и свободно работать, в частности, в массовых сценах с участием хора.

Фото Лилии Загировой

Хор в этой постановке весьма подвижен и активен. Как говорит сам режиссер, «артисты хора для меня не просто масса. Каждый человек – это определенный характер». Для каждого персонажа продумана линия поведения, а все массовые передвижения четко отлажены. Надо сказать, что артисты и артистки хора восприняли эти изменения с огромным, даже каким-то детским энтузиазмом. В первом действии, в сцене, когда солдаты разгоняют фабричных работниц, за солдат становится даже страшновато – не покалечат ли парней горячие испанки?

Дополнительную энергетику придает цветовое решение декораций и костюмов.

Спектакль начинается с яркого оранжевого мазка – по всей сцене раскатываются апельсины, выпавшие из перевернувшейся тележки торговца. Вид покрытой апельсинами севильской площади сразу же задает солнечный и праздничный тон первого действия. Яркое солнце и резкие тени – основной мотив цветового оформления спектакля: оранжевый, кирпичный, желтый и красный сочетаются с белым, черным и серым. Все цвета насыщенные и сочные, но без крикливой яркости и вульгарности.

В образе самой Кармен режиссер также максимально уходит от вульгарности и стереотипов. Вместо клишированной femme fatale он создает персонаж более объемный, более чувственный и мягкий.

В первый вечер титульную партию исполнила приглашенная солистка Московского музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Лариса Андреева, обладательница сочного меццо-сопрано с упругим звонким звуком в верхнем регистре и страстным, местами почти грубым, в нижнем. Там, где это необходимо, певица легко переходит на разговорные интонации, добавляя живости своему персонажу. Чувствуются также занятия с французским коучем – каждая строчка у Андреевой звучит абсолютно осмысленно и естественно.

Голос сочетается с эффектной «ведьминской» внешностью и потрясающей актерской харизмой, от Андреевой невозможно оторвать глаз, даже когда она неподвижно и молча сидит за столом.

Фото Лилии Загировой

Кармен Андреевой, безусловно, сердцевина всего спектакля, она является центром каждой сцены, но при этом как бы стоит особняком от своего окружения: «Je ne te parle pas, je chante pour moi-même, je chante pour moi-même!» («Я не с тобой говорю, я пою для себя, я пою для себя!»). Пылкость и импульсивность сочетаются в этой Кармен с хрупкостью и уязвимостью. В ней постоянно чувствуется некая внутренняя борьба, она выбирает, в конечном счете, не между двумя мужчинами, а между двумя гранями собственной личности. Кармен не может найти покоя в своей мятущейся душе и поэтому с какой-то дерзкой отчаянностью дразнит Хозе, Эскамильо и в конце концов саму смерть.

Роль сержанта Хозе исполнил приглашенный солист Екатеринбургского театра оперы и балета Ильгам Валиев – сильный, но несколько ограниченный в подвижности тенор. Его Хозе тоже предстает персонажем зависимым, скованным условностями и ограничениями.

Он убивает Кармен не столько из ревности, сколько из-за того, что она попыталась разрушить привычные для него рамки и тем свела его с ума.

Эскамильо (баритон Ян Лейше) запомнился скорее сценическим образом: стройная фигура, затянутая в костюм тореадора, один глаз закрыт черной повязкой, второй загадочно поблескивает. Есть в нем что-то дьявольское и таинственное, некое ощущение опасности, которое и притягивает Кармен.

Фото Лилии Загировой

Антипод Кармен, бывшая невеста Хозе, милая домашняя Микаэла, в исполнении Эльвиры Фатыховой приобрела черты мудрой терпеливой женщины. Она любит скорее материнской, чем девичьей любовью. Образ матери, о которой она постоянно напоминает Хозе, и образ Микаэлы сливаются воедино. Отдельно стоит отметить проникновенный вокальный образ, созданный Эльвирой Фатыховой.

Ее сильное сопрано словно струится по всему залу, мягко согревая, но не обжигая.

Состав второго вечера (Кармен – Любовь Буторина, Хозе – Артем Голубев, Микаэла – вновь Эльвира Фатыхова, Эскамильо – Ямиль Абдульманов) выступил в целом достойно, но все-таки сместился в сторону более стереотипной подачи персонажей.

Спектакль в итоге получился объемный, живой и дышащий, богатый деталями, которые хочется рассматривать и изучать. К примеру, на тюках в убежище контрабандистов можно заметить клеймо в виде якоря с буквами VCP. Узнаваемая эмблема «Veuve Clicquot Ponsardin» подспудно отсылает нас к образу другой непокорной дамы, мадам Клико, которой удалось перехитрить судьбу при помощи «вина дьявола», как раньше называли шампанское.

Дмитрий Белянушкин вообще много работает на уровне ассоциаций, он интригует и намекает, понимая, что это подчас действует сильнее прямой демонстрации.

Действие корриды, на фоне которой происходит развязка, изобретательно спрятано за красные ширмы-забор, отгораживающие центральную часть сцены. Сверху на балконах мы видим зрителей, которые увлеченно комментируют происходящее внизу, мы видим детей, которые, подпрыгивая, пытаются заглянуть за забор, и сами проникаемся нетерпеливым любопытством: «Ну что же там, что там происходит, чем все кончится?»…

Фото Лилии Загировой

Все кончится красным. Мертвая, но непокоренная Кармен, лежащая на сцене, и поднятое над полем корриды окровавленное тело Эскамильо – неожиданное крещендо драмы и финальный взмах режиссерской кисти.

Что это? Единение в смерти Кармен и Эскамильо, которые, как отражение друг друга, всегда ходили по грани и жили острыми эмоциями? Или наоборот, Кармен по-настоящему любила только Хозе, который после убийства обнаруживает у нее на шее подаренный им медальон? Хозе или Эскамильо? Карменсита уже ничего нам не скажет. Только слышится в ушах ее дерзкий смех и песенка:

Tralalalala,
coupe-moi, brûle-moi,
je ne te dirai rien;
tralalalala,
je brave tout –
le feu, et le ciel même!

(Тра ля ля ля, режь меня, жги меня, я тебе ничего не скажу
Тра ля ля ля, не боюсь ничего – ни огня, ни самих небес!)

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru