На сцене лондонской Королевской оперы состоялась премьера «Носа» Дмитрия Шостаковича – копродукция Ковент-Гардена с Комише-опер и Австралийской оперой. Читайте об этой постановке в рецензии Людмилы Яблоковой.

Впервые в Ковент-Гардене идет опера молодого Шостаковича «Нос». И мне показалось, что не только австралийский режиссер Барри Коски, получивший, как он признался, невероятное наслаждение от процесса созидания, а также 30 певцов, сыгравшие все вместе 77 ролей, плюс хор и танцоры, выложившиеся во время представления на все сто процентов (и в этом нет сомнения), счастливые созданным и сыгранным, но и наши великие Николай Васильевич и Дмитрий Дмитриевич были бы более чем удовлетворены окончательным результатом. А зритель?

Зритель веселился и ликовал! Этой искрометной, абсурдной, комически гротескной, ироничной, стремительной, красочной и весёлой истории про нос, который… (вы и сами прекрасно знаете, что с ним случилось), суждено остаться в памяти многих, если не каждого. Забыть такой сюжет – невозможно! Но в отличие от английской публики, которая в большинстве своем до прихода в театр понятия не имела об этой истории, мне не нужно пересказывать нашим читателям ее содержание. Так что – ближе к делу!

Что поражает? То, что постановщик оперы и его команда оформителей спектакля проявили невероятную изобретательность, создав представление, способное держать зрителя в напряжении на протяжении почти двух часов без перерыва.

Открывается занавес, и ты вслушиваешься в непонятные звуки, всматриваешься в происходящее на сцене, и понимаешь, что глаз от этого действия – не отвести: так все странно, но так интригующе!

При этом – декорации просты. Круглая ниша, задрапированная темным «плиссированным» занавесом, открывшись, представила нам серое пространство, разбитое на квадраты, посереди сцены круглый, увеличенных размеров как бы банкетный «стол» на очень низких ножках, накрытой серой «скатертью». Это пространство – личностное.

И действительно – мы видим стул, на стуле сидит коллежский ассесор, вжик-вжик – натачивается бритва, и полупьяный цирюльник, без церемоний бреет Ковалева, заодно ненароком «расправившись» и с его носом. Вторая сцена – опять-таки цирюльня, где проснувшийся Иван Яковлевич наблюдает, как энергично, взбивая облака мучной пыли, выбивает тесто Прасковья Осиповна, и с ужасом обнаруживает в тесте – Нос! «Спальня» Ковалева, на самом деле – просто кровать, на которой валетом спят сам коллежский асессор и его слуга Иван. Редакция газеты – это несколько маленьких круглых столов, заваленных газетами и вращающимися на колесах, словно танцующими, благодаря сидящим за ними скучающими личностями.

Города, как такового, нет, даже спроецированного на видео, нарисованного или какого-то другого, но мы знаем, город – это пространство вокруг «банкетного стола». Периодически пространство вокруг него заполняется нарядной питерской толпой в умопомрачительных разноцветных колоритных костюмах – чиновники, извозчики, городовые. А вот и он, Нос, наш главный герой в отличном здравии, и – сам по себе!

В этой версии Королевской оперы представлены одиннадцать танцующих Носов, совсем не предусмотренных композитором, но столь органично вплетенных в общую канву, и которые, однозначно, способствуют созданию в памяти запоминающего и незабываемого образа, и всего произведения. Эта сюрреалистические картинки появляются, когда изнеможённый Ковалев сваливается усталости и стресса и засыпает. Танцующие носы – это его сны, кошмары, не кончающиеся даже тогда, когда он просыпается.

Кстати, и хореография, и танцы – интересны и изобретательны, они абсолютно накладываются на непонятную, мало созвучную, с одной стороны, но уникальную, оригинальную музыку Шостаковича, шумную, строго ритмичную, шероховатую, и очень необычную, в которой интерлюдия может быть представлена, например, только перкуссией. При этом танец гармонично вписываются в историю, и придает всей постановке какую-то неудержимую стремительность, как та тройка гоголевских лошадей, несущихся по российским просторам.

Удивительная музыка, странная, невероятная! Эта музыка может быть и могла бы показаться бессмысленной, как и сам сюжет, если бы не была так легко взаимосвязана с каждым словом и жестом либретто, созданным Евгением Замятиным в соавторстве с Георгием Иониным и Александром Прейсом.

И зал реагирует на все – чутко! Он смеется искренно, заразительно, и ты сам начинаешь подхихикивать, всхлипывать, и это безумно приятное от начала до конца ощущение абсолютного единения с тем, что ты видишь на сцене, что ты слышишь. А помимо того ты и реагируешь так же, как и те, кто тебя окружает.

Мне было страшно любопытно узнать, что же Королевская опера сможет нам предложить, и было боязно увидеть очередной стереотип, связанный с навязчивыми и надоевшими шутками на тему советского прошлого. К счастью, этого не произошло. Есть Гоголь, есть Шостакович, и есть замечательная постановка Барри Коски.

Так кто же главный в его постановке – Ковалев или его Нос? Надо сказать, что Коски лишил Нос «голоса», он не поет на сцене, за него, в отличие от либретто, это делают люди. Все свое внимание он сосредотачивает на Ковалеве, человеке, потерявшем свой нос, осознание чего приводит его к полной паранойе и потери своей идентификации, как мужчины. Все отчаянные попытки и усилия питерского чиновника воссоединиться со своим чрезмерно самостоятельным и неправедным органом, его метания, а также - невероятные, неимоверные вокальные упражнения: и повизгивания, и пение, и стоны, и всхлипывания, все это интригует зрителя, и вызывает у него огромное сочувствие и симпатию к «безносой вороне» Ковалеву, которого великолепно исполнил австрийский бас-баритон Мартин Винклер. Наверно, читателю интересно узнать, каким же образом Коски оставил актера без носа? Все просто! Он приделал большие носы всем остальным 77 героям, на фоне которых Мартин Виклер с его натуральным носом, слегка подкрашенном красной краской, выглядел действительно безносым.

Эту сюрреалистическую историю русского писателя Коски прочитал, еще будучи студентом Мельбурнского университета, с тех пор Гоголь – его любимый писатель. К Шостаковичу и его музыке – у него особое отношение, он обожает музыку русского композитора.

Когда режиссера пригласили в Лондон поставить оперу на сцене Ковент-Гардена, он категорически отказался от постановки наиболее популярных и часто повторяющихся опер. Он хотел заявить о себе оперой, которая никогда раньше здесь, в Ковент-Гардене, не ставилась. Это был его дебют! Выбор же оперы оказался просто гениальным! О вокальной стороне. Уникальные звуки, издаваемые Ковалевым – Мартином Винклером, и смущают, и печалят. В бордовом костюме, с красным пятном вместо носа, он поет с убедительной силой, так что не признать его бедственное положение, его огорчение, смятение – просто невозможно.

Ивана Яковлевича, а также газетчика и доктора, исполнил британский бас Джон Томлинсон. Английское меццо-сопрано Рози Олдридж дебютировала как Прасковья Осиповна и Торговка, здесь она – темпераментная, зажигательная продавщица бубликов. Уникальный характер Квартального создал русский тенор Александр Кравец, также дебютант в этой постановке. Он чувствует себя в этой роли очень уверенно, исполнял ее не однажды – в Метрополитен опера, в Берлине, В Датской Национальной опере.

Австрийский тенор Вольфганг Аблингер Шперхакке – многогранен и неповторим. Он не только вызвал симпатии зрителей в роли Ивана, но также преуспел еще в нескольких маленьких ролях. Британской меццо-сопрано Сюзан Бикли аплодировали за роль Барыни. А американская меццо-сопрано Хелен Шнейдерман запомнится зрителю как Пелагея Григорьевна Подточина.

Но отдельной строкой я хотела бы назвать состав интернациональной творческой команды Барри Коски. Сценография и свет – немец Клаус Грюнберг, костюмы – израильский дизайнер Буки Шифф, австрийский хореограф – Отто Пихлер. Брексит – нам только снится!

Один важный момент. Можно сказать, революционный в истории Королевской оперы. Еще весной, когда была объявлены исполнители оперы Шостаковича, удивление вызвал тот факт, что там практически отсутствует русскоговорящий состав. Оказалась, постановка будет идти на английском языке, но почему же так? Всем известно, что в Королевской опере поют на языке оригинала.

«Я не верю в догмы» – заявил на встрече с журналистами Барри Коски. – «Невозможно, чтобы все оперы в Royal Opera House пелись только на языке оригинала. Текст гоголевского «Носа» – невероятно интересный, но уследить за смыслом его, благодаря титрам, – просто невозможно». А без серьезного понимания текста эта опера много потеряет. Кстати, Дэвид Паунтни обеспечил великолепный, искрометный перевод либретто на английский.

И последнее – музыканты под управлением Инго Метцмахера провели свою часть работы безупречно и зажигательно!

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru