Премьерная серия оперы Бенджамина Бриттена «Билли Бадд» прошла на Новой Сцене Государственного академического Большого театра с 25 ноября по 1 декабря. Как и прошлогодняя «Роделинда» Генделя, спектакль является копродукцией Большого театра с Английской национальной оперой (Лондон) и Немецкой оперой (Берлин). Москва была последним пунктом назначения, спектакли за рубежом уже прошли ранее.

Опера Бриттена на либретто Э. М. Форстера и Э. Крозье по повести Германа Мелвилла «Билли Бадд, фор-марсовый матрос» написана в середине XX века (премьера в Ковент-Гардене состоялась 1 декабря 1951 года). Ключевая партия Капитана Вира писалась для знаменитого тенора Питера Пирса и во многом была ориентирована на особенности его голоса, что накладывает определенные трудности на современных исполнителей. В высшей степени непроста и замысловатая оркестровая фактура. Все это в значительной мере объясняет, почему театр остановился на идее с копродукцией и активно привлек к участию зарубежных специалистов, досконально знающих, как надо исполнять и ставить оперы Бриттена. В то же время, множество российских участников (вплоть до небольшой группы детского хора Большого театра) дела не только не испортили, а напротив, вписались весьма органично.

Основной тон оперы «Билли Бадд», написанной в послевоенные годы, – это некий обобщенный антивоенный посыл, по сути, выход через музыкальный конфликт на воспевание миротворчества и покаяния. Формально это рассказ о событиях конца 18-го века на большом английском военном корабле «Indomitable» (вообще, «неудержимый», но в российском переводе почему-то чаще – «неустрашимый»). Однако, и фабула, и музыка изначально таковы, что всё то же самое могло случиться где угодно и когда угодно. В сюжете сильны и библейские мотивы, причем, скорее даже в булгаковском духе, среди персонажей мы легко узнаем Иешуа, Пилата, Левия Матвея, Иуду… В то же время это практически кинемотографический шаблон «психологического триллера» о столкновении сильных личностей в замкнутом изолированном сообществе. Сообществе, заметим, чисто мужском – «This is a man's world» в чистом виде, ни единой женской партии в опере нет.

Режиссер Дэвид Олден, брат Кристофера Олдена, ставившего несколько лет назад «Сон в летнюю ночь» Бриттена в театре Станиславского, учитывая неоднозначный ажиотаж вокруг той постановки, на самом деле вступал на крайне рискованное поле. Не думаю, что он на это оглядывался, но «Билли Бадд» оказался поставлен абсолютно корректно с точки зрения «общественной нравственности» – ни грамма сексуального напряжения (вообще-то даже логичного в рассказе о копящих нереализованное возбуждение моряках в плавании) на сцене не было в принципе. Повествование ушло в плоскость притчи и философии, а усмотреть сколь-нибудь фрейдистские намеки на доминирование в выставленных кинжалах, тростях и пушке может только очень большой фанат психоанализа.

Понятно, что на камзолы и треуголки а-ля Джек Воробей никто, в общем-то, и не рассчитывал – постановка и сценография ожидаемо актуализированные, европейские (сценография Пол Стейнберг, костюмы Констанс Хоффман, свет Адам Силвермен). Костюмы, главным образом, черно-серые (вперемешку и кожанки времен крейсера Авроры, и двубортные мундиры, и униформы грузчиков в супермаркете), декорации схематично изображают конструкции корабля изнутри и с палубы. Как ни странно, этого абсолютно достаточно, учитывая массовые построения, разнообразие мизансцен и движений у персонажей. Ощущения скучного минимализма совершенно не возникает.

По Олдену, практически в наши дни «Неустрашимый» плутает по морям – не то «корабль-призрак», Летучий Голландец, не то «гордый Варяг», который все еще не сдается врагу, хотя врага-то уже и нет давным-давно. В первоисточнике, заметим к слову, события датируются 1797-м годом, когда революционная французская Директория объявила войну законченной, однако Британский флот продолжал с ней воевать. По тексту оперы дальше становится ясно, что боятся-то офицеры не столько иностранного супостата, сколько того, что «начнут французить», как выражалась в то время русская императрица, собственные моряки, как это уже случилось на других упоминаемых в тексте кораблях-«плавучих республиках». Те же особо к этому не стремятся, так как заняты выяснениями рангов между собой, интригами и провокациями. Однажды матросы все-таки выкатывают пушку (в лучших традициях сцены Большого, калибром в пару метров, если не больше), разворачивают жерлом в зал и делают один-единственный залп, оформленный эффектным световым сопровождением. Был ли это выстрел в реальный корабль противника, невидимый в тумане, или образ врага офицеры культивируют, чтобы развлечь и отвлечь личный состав – вопрос остается открытым с перевесом в пользу второго варианта ответа. На этом фоне разворачивается скрытое противостояние между «светлым» капитаном Виром и «темным» каптенармусом Клэггартом, оно особенно обостряется в момент, когда на корабле появляется новый матрос, беззлобный и бесхитростный Билли Бадд, воплощение ангельского добра. Против своего желания, повинуясь долгу, капитан приговаривает Бадда к казни за случайное убийство Клэггарта, но Бадд прощает и благословляет его. Но если в вопросах внутренних разборок Вира с собственной совестью некая точка как бы поставлена, то что будет с изолированной, отстреливающейся от мифических врагов тоталитарной системой, офицеры которой склонны к насилию, а солдаты больше похожи на зэков – можно себе представить…

Дирижер-постановщик Уильям Лейси, уже хорошо знакомый москвичам по вышеупомянутому «Сну в летнюю ночь» и «Дон Жуану» в Театре Станиславского и Немировича-Данченко, концертному исполнению «Орфея и Эвридики» и «Свадьбе Фигаро» в Большом, представил сейчас, без преувеличения, блестящий результат. Оркестр, своими вязкими, замысловато меняющимися гармониями, реально затягивал, увлекал в морские глубины – даже когда на сцене ничего не происходило (а режиссер предпочел поменьше заполнять симфонические интермеццо «оживляжем») внимание и уши слушателей оставались максимально включенными. Притом, что вообще играть Бриттена в Большом, самом брендовом театре страны, где, как следствие, не редкость зрители «для галочки», ибо достопримечательность посетить надо, а на «Жизель» билета не досталось, – задачка априори нелегкая, то как Лейси вел спектакль, не создавало ощущения, что он делает какое-то экстраординарное усилие. Человек просто выполнял свою работу, идеально, но привычно, по-деловому, держа все под контролем, и под магию профессионализма попадал любой, даже неквалифицированный зритель.

Под стать великолепно отстроенному оркестру был и мужской хор (главный хормейстер Валерий Борисов). Массовые хоровые сцены – очень важная часть данной оперы, а с учетом того, что режиссер в нужные ответственные моменты давал хору попеть стоя лицом в зал, в нынешнем виде опера приобрела даже некоторый ораториальный характер. Хору прекрасно удались тембровые и динамические сложности – это ни в коем случае не был в старой традиции «театральный хор», поющий все одним нудным грязновато-серым меццо-форте, были и точные, пугающие сдержанные пиано, и фортиссимо в накале эмоций. Не отстал от взрослых по выучке и крошечный хор юнг – кто сказал, что у Новой сцены проблемы с акустикой? – звонкие мальчишеские голоса было прекрасно слышно.

Что касается вокала, безусловно, капитанскую каюту по праву занял в этот вечер Джон Дашак (Капитан Вир). Английский тенор с российскими генами знаком москвичам по недавней премьере «Катерины Измайловой» и там уже зарекомендовал себя как артиста очень разностороннего и выносливого. Головоломную партию Капитана Вира он пел и у себя в Англии, и в Мет, она хорошо им освоена в певческом плане и является не столько трудностью, сколько прекрасным шансом проявить себя с лучших сторон. Причем я сейчас говорю не только о вокале (хотя и к голосу – летящему, способному на контрасты и технические маневры – вопросов нет), но и о работе с ролью. Вир в прологе и финале появляется как сгорбленный старик, а в основном повествовании – это действительно «звездный» красавец-моряк, практически Пинкертон в белом кителе, у Дашака перевоплощение настолько разительное, что невольно хочется по программке проверить, точно ли это один и тот же артист?

Несколько уступил в яркости голоса и еще более заметно – в части драматической игры исполнитель титульной партии Юрий Самойлов, белорусский певец с европейской карьерой. Тем не менее, для меня он стал открытием вечера – у него стабильный лирический баритон, легкий, интонационно четкий и приятный по тембру. Кроме того, впечатлило стопроцентное попадание в образ ответственных за кастинг – на сцене был действительно «Красавчик», лучезарный и атлетичный, способный без заминки спеть ключевую арию, сидя в кандалах на небольшом выступе стены на высоте нескольких метров.

Говоря цитатой из либретто, «хорошее никогда не бывает совершенно». В подтверждение этой идеи, третий протагонист бас Гидон Сакс (Клэггарт) оказался довольно слабым звеном постановки. С одной стороны партия сложна, объемна, с частым захватом краев диапазона и большой драматической задачей. Формально он со всем этим справился. Голос у него достаточно громкий, тембр темный, но совершенно тусклый и мало структурированный по обертонам, и линия звукоизвлечения однообразная, словно тупым мягким карандашом прорисованная. А ведь образ по либретто совсем не такой – там это во-первых, «франт», во-вторых, человек всеми не понятый и таинственный, а не тупо садистский «безопасник». Либо у артиста была тяжелая акклиматизация в России, сказавшаяся на голосе, (а дублеров в постановке нет – с перерывом в день, поют всю серию одним составом), либо изначально стоило поискать кого-то среди российских басов.

Роскошно выступил в относительно небольшой по объему, но значимой по смыслу партии Датчанина именитый бас Роберт Ллойд. Несмотря на солидный возраст артиста, тембр его голоса впечатляет, нет вопросов и к достоверности образа и бесспорной харизматичности на сцене.

Из российской части состава – штатных певцов Большого театра – больше всех понравился тенор Богдан Волков (Новичок) – голос звучал чисто и эмоционально, и драматургия героя, страдающего и вынужденно превратившегося в предателя, выстроена очень была очень достоверно. Марат Гали (Рыжая борода) прозвучал, как всегда, ярко, он с первой ноты обратил на себя внимание и запомнился, и тоже поразил эволюцией образа – как сначала «либерал», больше всех возмущавшийся нарушением прав, к финалу становится тем, кто ретивее всех тянет за веревку, когда вешают всеобщего любимца Билли. И наконец, третий российский тенор Станислав Мостовой (капрал Крыса) отметился не только хорошей певческой выучкой, но и качественной пластико-хореографической работой.

Сложную ансамблевую работу проделали Джонатан Саммерс (Редбёрн), Даррен Джефри (Флинт) и Олег Цыбулько (Рэтклифф). В целом, это был такой показательный момент в части того, что и они, и все прочие исполнители многочисленных партий второго плана – российские и английские – в английской опере выдали, в общем-то, одинаково хороший результат.

Обобщая сказанное, можно с удовлетворением отметить, что в репертуаре Большого появилось новое, нестандартное для России название, и постановка реализована на высоком качественном уровне. Именно на таких спектаклях и закладывается репутация театра, в том числе международная. Вряд ли опера станет безумно любима широкой российской публикой, но продвинутые слушатели, несомненно, оценят ее по достоинству.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru