Голос Анны Катерины Антоначчи трудно определить однозначно: она с успехом поет партии сопрано и меццо, выступает в ролях Армиды в опере Глюка и Кармен. Ее тембр напоминает тот тип голоса, который в первой половине девятнадцатого века именовали «soprano corto» («короткое сопрано») и который встречается в операх Доницетти и его современников. Антоначчи поет в лучших театрах мира и выступает с разнообразными и интересными концертными программами, которые охватывают четыре века музыкальной культуры. Ее особая привязанность - музыка Монтеверди. О любви примадонны к раннему барокко и о многом другом с Анной Катериной Антоначчи беседует Риккардо Батталья.

Если бы в Вашем распоряжении была машина времени, и один только жетон, чтобы привести ее в действие, кого Вы хотели бы встретить?
Нет сомнения, Монтеверди. И из моего путешествия я вернулась бы с чемоданом утерянных партитур.

От Генделя до Россини, от Беллини до Бизе, композиторы барокко, кто из них наиболее полно отвечает Вашему дару?
Мне нравится изучать музыку, которую я не знаю. Например, в сотрудничестве с Фондом Перголези и Спонтини я вынесла на суд публики произведения, написанные в Париже в первые тридцать лет девятнадцатого века. Я спела неоклассические арии Керубини и Спонтини, потом “Peches de vieilles” Россини, кое-что написанное на французские тексты Доницетти и Вагнером, “Les nuits d’ete” Берлиоза. Все эти сочинения объединеняет красная нить: они входили в репертуар примадонн девятнадцатого столетия, в особенности таких певиц, как Полина Виардо, которой посвящались отдельные арии. В это ряд входят также Чинти-Даморо, Гризи и другие. Этот репертуар для меня довольно необычен. Я чаще исполняла музыку, написанную раньше или позже этого периода.

Какими качествами должна обладать примадонна оперной сцены?
Это трудный вопрос. Каждая из них обладает собственными качествами: некоторые в совершенстве владеют вокалом, но уязвимы со сценической точки зрения, и наоборот. Конечно, истинным совершенством было бы обладать обоими этими качествами.

Если бы Вы поменялись ролями со зрителями и увидели примадонну на сцене, что произвело бы на Вас наибольшее впечатление?
Мне приходит на ум эпизод моего детства, когда меня поражала особенностями темперамента какая-нибудь исполнительница роли Кармен или вокальное совершенство Миреллы Френи, которую часто слышала и видела. Я думаю, что ценю качества всех примадонн, не претендуя иметь то, что не было в природе их дарования и не отличаясь строгостью суждений.

Вы выиграли много престижных премий. Какую роль сыграли конкурсы в Вашей жизни и какое значение могут иметь они в судьбе молодого таланта?
Когда певец молод, думаю, что победа на конкурсе дает ему уверенность. Певец не только оценивает, каков он по отношению к прочим конкурентам, но и выходит на публику. Конкурсы способствует также пониманию, готов ли ты для того, чтобы начать карьеру, понимают ли тебя, ценят ли тебя. Что касается меня лично, то, даже победив на конкурсе имени Каллас, я должна была участвовать в изматывающих прослушиваниях, чтобы получить роль.

Отношения между певцом и дирижером всегда отличаются богатством и сложностью. Каких дирижеров Вы предпочитаете и есть ли кто-нибудь, кому лучше удается представить в выгодном свете Ваше дарование?
Их много. Я работала с многими выдающимися дирижерами, и каждый из них обогатил меня. Часто именно благодаря им результат был более блестящим, чем я ожидала. Если я должна назвать имена, то, кроме Мути и Аббадо, которые для меня остаются самыми великими дирижерами, мне приходят на ум Билл Кристи, Рене Якобс, а в Италии Маурицио Бенини. Конечно, есть и другие, которых я забыла упомянуть.

Относительно дирижеров мнения критиков разделились: кто видит его в роли истинного протагониста оперы, а кто считает, что дирижер должен ограничиваться разучиванием партитуры и тактированием. Что Вы об этом думаете?
Думаю, что человек не может удушить собственный дар. Если во главе спектакля стоит человек с огромным талантом, ясно, что именно он поведет за собой тех, кто находится на сцене. Но может случиться так, что особый отпечаток спектаклю придаст режиссер. Тогда результат будет иным. В ряде случаев главным героем спектакля является певец. Думаю, что мы не должны заранее думать о распределении ролей: эта для дирижера, эта для певца... ведь речь идет о создании художественного произведения.

Вы изучали композицию. Что на сегодняшний день предлагает современная музыка оперным артистам? Что Вы находите особенно интересным?
Чувствуется значительное брожение, но в Италии современную музыку исполняют мало, а ее авторов не поощряют. В Зальцбурге, например, я позапрошлом году я пела музыку Вакки. Должна сказать: я привыкла к Италии, здесь люди чуть ли не сердятся, когда им предлагают современную музыку. Там, напротив, все билеты были проданы, публика была предельно внимательна, мы имели успех, который я не могла даже вообразить.

Значит ли это, что Вам бы хотелось посвятить себя современной музыке?
Моя душа чувствует себя близкой музыке раннего барокко, мне нравится ощущать великую свободу recitar cantando. Эта музыка действительно соответствует моему личному вкусу. Кроме того, как интерпретатор я не только должна, но и желаю двигаться в обширных пространствах, изучать разные вещи, бросая взор также и в сторону современной музыки. Существуют авторы, например, Марко Тутино, которые сочиняют произведения, близкие к моему стилю пения; другие пишут так, что мне трудно их исполнять, с точки зрения чистой техники. Но обращение к их музыке приносит пользу, значительно расширяя горизонты тех, кто привык к Россини и Моцарту.

Вы много путешествуете и выступаете в большом количестве стран. Что меняется, когда вы выступаете на немецких и французских, или же азиатских сценах, по сравнению с Италией?
Меняется многое: публика демонстрирует решительно большие горячность и энтузиазм. Скажем, эти люди более склонны к развлечению, может быть, более благодарны артистам за то, что те подарили им возможность присутствовать при зрелище. В Италии немногие посетители театра сохранили этот дух. Как если бы они уже все слышали, от всего устали. Порой не знаешь, что сделать, чтобы вызвать у них проявления энтузиазма. Но, может быть, ошибочно говорить о публике, как о чем-то едином; известно, что это не так. Публика состоит из множества людей, множества личностей, каждая из них переживает эмоции по-своему. Остается фактом, что за границей люди демонстрируют больше желание проявлять энтузиазм. В Буэнос-Айресе, например, публика совершенно невероятная: аплодирует неизвестной музыке Россини и Монтеверди, то время как в Италии подобным образом аплодировали бы только какой-нибудь знаменитой опере. Может быть, в Южной Америке люди имеют меньше, чем мы, и поэтому ценят то, что им предлагают.

Скрипач Вадим Репин сказал, что итальянские театры были построены в расчете на голос и менее – в расчете на инструменты. Что Вы об этом думаете?
Не знаю: многие итальянские театры уже не те, какими были построены. Во множестве случаев они были перестроены, и не слишком удачно, от их прежней акустики мало что осталось. Я не думаю, что есть большая разница между акустикой, которая способствует хорошему звучанию голоса, и той, которая выявляет наилучшие качества звучания инструмента. В любом случае, мне кажется, что театры, сохранившие свои первоначальные характеристики, в выгодном свете представляют как голоса, так и инструменты. Нет сомнения, что в эпоху, когда эти театры были построены, голос традиционно значил больше, чем инструмент. Как нет сомнения и в том, что в девятнадцатом веке симфоническая и камерная продукция в Италии считалась вторичной.

Это все еще так в воображении итальянской публики? Голос все еще занимает первое место?
Нет, я бы не сказала. Особенно это касается камерного вокального репертуара: он почти забыт. Я не думаю, что голос «отбирает» публику от инструментов. Скорее, это делает телевидение: в то время как мы рассуждаем о примате голоса или инструментов, все смотрят телевизор.

Красивых голосов много. Но что превращает красивый голос в превосходную певицу?
Хорошая техника, которая сегодня не так часто встречается. Этим я не хочу сказать, что у меня хорошая техника.. скажем, что в прежние времена учителей было больше и учили лучше. Хороший голос начинает «сверкать», если сочетается с отличной техникой. Кроме того, фундаментальное значение имеет сегодня музыкальная образованность и чуткость, умение предложить публике то, что ты поешь и заинтересовать ее этим.

Опера часто является элитарным жанром и не способствует привлечению в театр молодежи. Почему?
Многим опера не нравится, и с это понимаю. Но мне очень жаль, что многие люди, которым бы она понравилась, не знают этого. Я не думаю, что оперу надо пропагандировать любой ценой, подобно христианству, но нужно бы создать условия, благодаря которым люди могли бы познакомиться с оперой. Опера очень дорого стоит, для многих цена билета недоступна. В первую очередь, нужно сделать репетиции открытыми для молодежи: это могло бы стать способом заинтересовать их. Молодые привыкли к телевидению и кино, и им трудно представить, что кто-то производит живые спектакли.

Если Вы посвятили свою жизнь какому-нибудь инструменту, то какому?
Я не способна к игре на инструментах. Я говорю это, потому что занималась фортепиано с большой страстью, но не достигла какого-либо значительного результата. Если бы я не была певицей, я хотела бы быть актрисой. В любом случае моей жизнью был бы театр, но не музыкальный.

Интервью с Анной Катериной Антоначчи oпубликовано в журнале The Classic Voice

Публикация и перевод с итальянского Ирины Сорокиной

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru