Если к «Эврианте» публика отнеслась достаточно сдержанно, что не замедлило сказаться на кассе, то безусловными лидерами проката стали шлягерный в этих краях «Альберт Херринг» и вечнозеленая везде и всегда «Кармен». Кстати, о кассе. Проблема в том, что со дня основания фестиваль остается полностью приватным и живет тем, что продает. Если государственному театру вполне достаточно реализовать половину билетов, то для Глайндборна катастрофой является уже 95-процентная продажа. В этом году постановки раритетов откинули прибыль до отметки в 90%, но на такие жертвы Глайндборн идет сознательно из соображений чистого искусства.

Комическая опера Бриттена – предмет культа в Глайндборне, поскольку ее премьера состоялась именно здесь в 1947 году под руководством автора и с Питером Пирсом в заглавной роли.

Несмотря на настороженное отношение к композитору со стороны широкой публики, эта опера стала в конце концов народной. Бриттена долго не признавали на родине по многим причинам. Прежде всего его музыка казалась слишком сложной. Пуританам казался недостойным его гомосексуализм. Но главной проблемой его репутации в этой стране стала эмиграция в Америку в 38-м году до самого окончания войны, из-за чего его считали предателем. Впрочем, «Херринга» на нынешнем фестивале могло и не быть – это выбор Владимира Юровского. Еще до его назначения музыкальным директором решался по поводу дебютного произведения. Им должна была стать современная опера «Что дальше?» (What’s Next) Эллиота Картера. Но когда эта сомнительная идея была похоронена, Юровский остановился на «Альберте Херринге», которого помнил еще по Камерному театру Покровского, и решил восстановить спектакль Питера Холла 17-летней давности, который трудно превзойти по идеальному балансу вкуса и меры. Думается, что определенное влияние знаменитый спектакль Холла оказал и на недавнего московского «Херринга», разыгранного по-русски обаятельнейшими студентами оперной мастерской Александра Тителя и Игоря Ясуловича в РАТИ.

Владимир Юровский: «Поначалу наряду с возгласами любопытства раздавались и возмущенные голоса, в том числе в прессе. После премьеры те же самые люди, которые еще вчера вопили «Зачем нам русские в английском пейзаже?!», вдруг закричали «Ура!» и «Да здравствует!». Я не из тех людей, которые гордятся хорошей критикой в своей адрес, но в данном конкретном случае действительно было лестно. Писали о смелом выборе, поскольку более очевидным репертуаром для дебюта была бы какая-нибудь монументальная итальянская или русская вещь. А я взял камерную оперу с самым маленьким оркестровым составом (чертова дюжина инструментов). Для того чтобы заставить все эти ансамбли звучать как надо, пришлось неделями не вылезать из-за рояля. Для меня «Альберт Херринг» - немного другое, нежели для англичан. Для них это скетч на тему «средний класс, саффолкский акцент», для меня – превосходная камерная музыка».

Питер Холл: «Возобновление» - достаточно опасное слово, как будто мы пытаемся вдохнуть жизнь в мертвое тело, я предпочел бы «повторение». Новый состав исполнителей означает, что спектакль будет другим. Прошло столько лет, но вопрос «Что случилось с юношей Альбертом?» по-прежнему заводит меня в тупик. Предполагать, что его ночной бунт и побег всего лишь результат опьянения, было бы слишком примитивно. Верящие в гетеросексуальность пусть считают, что он нашел веселую подружку этой ночью; те, кто за гомосексуальность, могут думать, что герой совершил свой “come out”. Лишь одна вещь остается неизменной: нам надо уважать двусмысленность этого произведения. Это очень серьезная опера, как и любая хорошая комедия. В любом случае, что бы ни случилось с Альбертом, это к лучшему».

«Альберт Херринг» – самый гармоничный продукт фестиваля. Нисколько не устарела ни тема гендерного самоопределения молодого человека (скорее, наоборот), ни эстетические средства, которыми она решена. Холл – наблюдательный и остроумный поэт быта и житейского случая. Он предлагает кусок жизни, но при этом напрочь забываешь, что находишься в театре и слушаешь достаточно трудную музыку. Это реализм, который не набивает оскомину своим кондовым правдоподобием. А может быть, это ироническая сказка? Спектакль позволяет зрителю воспринимать себя, как угодно.

Итак, 13 инструментов в оркестре и ровно столько же персонажей на сцене, включая детей. Весь состав поет на нужном диалекте (для лондонцев это звучит примерно так, как для нас акцент архангельской деревни). Артисты с блеском перевоплощается в карикатурных обывателей маленького торгового городишки Локсфорда накануне выборов «Королевы мая». Роль самой неприятной особы – ханжи и лицемерки, претендующей на роль морального мессии и вершителя судеб, некой леди Биллоуз досталась глайндборнской фаворитке – Даме Фелисити Лотт. Она уже обладает всеми возможными титулами Англии и Франции, и ее осеннее вокальное увядание пришлось в опере Бриттена более к месту, чем если бы она пела, предположим, Графиню в «Свадьбе Фигаро». Впрочем, хотя Лотт и раньше славилась как мастерица стиля и незаменимый элемент в постановках опер Рихарда Штрауса, особым белькантизмом она и тогда не отличалась – даже в моцартовских партиях, которые тем не менее составляли часть ее репутации. Другая британская мегазвезда – Диана Монтагью, которая в зависимости от ситуации может петь то как сопрано, то как меццо, – демонстрировала в роли всеведующей экономки Флоренс Пайк безупречное владение стилем Бриттена и густой контральтовый звук, которого раньше я от нее никогда не слышал. Абсолютный шедевр – грозная мамаша Херринг, напоминающая в трактовке колоритной Сьюзен Гортон жадную и злую андерсеновскую жабу. Однако как преображает актриса свою героиню в момент грандиозной пассакалии оплакивания мнимо погибшего сына – скорбь словно облагораживает ее, просветляется лицо, смягчаются интонации, но это лишь мгновенье, и стоило Альберту появиться живым и невредимым, как все ухватки доминирующего тирана возвращаются к этой женщине, и она вновь вызывает отвращение. При этом какой вкусный звук! В роли глупенькой училки-фанатички мисс Вордсворт трогательно-комична колоратурное сопрано Сьюзен Гриттон, одна из талантливых выдвиженок нового поколения английских аутентичных певиц, но в плане остроты рисунка и комизма я бы все же отдал предпочтение московской исполнительнице Александре Павлючук. Точно так же мне больше нравятся московские Сид и Нэнси (Артем Маковский и Мария Пономарева) – возможно, просто потому, что они ровесники своих героев без вокала в глазах. В Глайндборне Сида и Нэнси вокализируют по-оперному пышно сложившиеся молодые мастера с летящей на парусах европейской карьерой: выступающий в лучших залах Европы баритон из Английской Национальной оперы Кристофер Мальтмэн – победитель камерного раздела телеконкурса Би-Би-Си в Кардиффе (того самого, с которого начался Хворостовский) и идет по стезе не только концертного, но и моцартовско-россиниевского оперного репертуара, спев того и другого Фигаро, Дандини в «Золушке» и Гульельмо в «Cosi fan tutte» в Брюсселе, Берлине, Мюнхене и Лондоне; шведка Малена Эрнман – настоящее, густо замешанное меццо, много работала с Рене Якобсом, пела в его постановках «Агриппины» Генделя и «Гризельды» Вивальди, специализируется на барочной опере, но доходит до Моцарта (Эльвира) и Россини (Розина) и даже… до Салли Боулз из мюзикла Кэндора «Кабаре», которую сыграла в Королевском драматическом театре Стокгольма. Ну, и наконец, королева, точнее «Король мая», виновник всей заварухи в обаятельном исполнении Альфреда Боэ доводит картину до совершенства. Несмотря на то что молодой певец выглядит слишком взросло для юноши (грим? парик?), его стилевое чутье и приятный тенор не вызывают сомнений.

Самый радикальный спектакль, но и самый больной вопрос фестиваля – новая постановка «Кармен». Именно то исключение, когда Глайндборн пошел на компромисс, чтобы заполучить модную коммерческую звезду. Шведка Анне Софи фон Оттер – одна из вершинных интерпретаторов ораториальной музыки, оперных партий Генделя, Глюка, Моцарта и Р.Штрауса, идеальная исполнительница Lieder и нордической музыки, образец возвышенного вкуса и вокального интеллекта. Но даже у звезды, глядящей на вас со всех обложек и витрин, как оказывается, есть заветное несбыточное желание. А хотим мы, как правило, чего не можем или не должны делать. Условием повторного появления фон Оттер в Глайндборне после ее грандиозного дебюта в «Беатриче и Бенедикте» Берлиоза (1993) была Кармен. Трудно вообразить типаж, более далекий и чуждый природе артистки, чем этот. И было мучительно больно наблюдать, как ломает и предает свою сущность не девочка, но мастер, забывший, что каждому – свое (кстати, именно по этой же причине несовпадения типажей не состоялась и Лулу Татьяны Куинджи в спектакле «Геликона»).

Глайндборнские спектакли могут быть спорными, неудачными, но даже если вы не принимаете постановку, то отдаете себе отчет в том, что она ладно скроена и крепко сшита и живет по своим законам. Смешайте обе наши «Кармен», Бертмана и Тителя, добавьте в них финских «Паяцев» в «Новой опере» и подумайте о современном кино по мотивам Мериме – вы получите приблизительное представление, в какой эстетике решена свежая глайндборнская «Кармен». Режиссер Дэйвид МакВикар с художником Майклом Вэйлом из нового жесткого поколения и поэтому не позволяют оперности вступить в свои права до последнего акта – красочная сцена парада тореадоров сделана с иронией по отношению к традиционному костюмному театру. Кто-то называет подобный стиль «чернухой», и верно – на сцене вывороченное чрево завода с трубами, решетками, стальными перекрытиями и всякой грязью. Главную героиню постановщик в буквальном смысле вывел на улицу, выкрасил в рыжий цвет и заставил изображать агрессивную сексуальность и грубые ухватки уличной шалавы. Чтобы превратить подобные штуки в предмет высокого искусства, а не в тошноту, необходимо, как минимум, наличие дивы типа Мигенес-Джонсон или Стратас. Но баронесса фон Оттер с раздвинутыми ногами, натужно виляющая бедрами, плюющаяся и вульгарная – все это хочется поскорее забыть, как кошмарный сон. До боли знакомую музыку фон Оттер поет со своей акцентировкой и позволяет ритмические вольности, символизирующие, надо думать, свободную любовь. В ее по-аутентичному плоском звуке преобладает сопрановая окраска, а преодоление тесситурных и технических сложностей умело маскируется невокальными средствами. С другой стороны, почему бы и нет, ведь такой Кармен мы еще не видели и вряд ли скоро увидим.

Остальной женский состав производил такое же неадекватное впечатление, как и фон Оттер, поэтому мужчинам удалось взять реванш за проигрыш в «Эврианте». Крайне необаятельна и прямолинейна Микаэла Лизы Милн, напоминавшая больше насупленную деревенскую мещанку; у певицы неплохой голос, но очень короткое дыхание, и в сложной кантиленной арии третьего акта дирижеру пришлось взять неестественно быстрый темп. Что до Фраскиты с Мерседес, то они просто затерялись в хоровой толпе. Зато как хорош эффектный Эскамильо Лорена Наури, обладателя громового баритона и экзотичной мавританской внешности! Абсолютный протагонист спектакля – ковбой из Техаса Маркус Хэддок в роли Хозе. Сегодня он стремительно ворвался в десятку самых эксплуатируемых драматических теноров и, будем надеяться, что очень скоро его имя украсит афиши лучших оперных домов мира, «Мет» и «Ковент Гарден». Хозе Хэддока противопоставлен всему остальному миру. Из толпы его выделяют борцовское сложение и нелюдимость, граничащая с аутизмом. Но в оболочке угрюмого молчуна таится опасный зверь, и если его раздразнить – смерть. Свою вокальную работу певец выполнил как никто безупречно.

Свой спектакль – и очень динамичный – разыгрывал в оркестровой яме 27-летний Филипп Жордан, сын известного швейцарского дирижера, сам музыкальный директор Оперы в австрийском Граце. В ближайшем будущем его ждут дебюты в «Метрополитен» с «Летучей мышью», в «Ковент Гарден» и на Зальцбургском фестивале с «Волшебной флейтой». Жордан обладает не менее выразительным мануальным аппаратом, чем Юровский, но его проявления более внешние и броские, а общий эмоциональный артистизм граничит с экстравагантной несдержанностью. Темперамент через край – словно танец на вулкане. Жордан увлекается контрастами и красочностью звука, а это нравится публике, у которой именно этот дирижер пользуется наибольшим успехом. К пульту симпатичный молодой маэстро выходит с красным цветком в петлице и в конце первого акта дарит одной из скрипачек. Мелочь, но красиво. Именно вниманием к мелочам отличается и его музыкальная интерпретация «Кармен», позволившая услышать много нового в старом. Предварительно Глайндборн провел серьезную исследовательскую работу, изучая автографы Бизе, и партитура зазвучала в максимально приближеном к авторскому замыслу виде, с разговорными диалогами, что не ново, но без лишних наслоений Гиро и других редакторов.

Чем собирается удивлять Глайндборн дальше? Здесь помнят периоды увлечения Яначеком и Генделем. Сейчас судя по всему грядет новая волна русской оперы – Юровский мечтает о «Снегурочке» и «Руслане и Людмиле», но сперва, в 2004 году состоится премьера рахманиновского «Скупого рыцаря» с Сергеем Лейферкусом. Хитом следующего сезона обещает стать моцартовский «Идоменей», который ставят дирижер Саймон Рэттл и режиссер Питер Селларс. Дальше Иржи Белоглавек и Николаус Ленхофф воплотят в жизнь заветную мечту создателя фестиваля Джона Кристи, показав «Тристана и Изольду» - это будет первый Вагнер в Глайндборне. Третьей постановкой 2003 года станет «Летучая мышь», ее готовит Юровский. На роль Адель он пригласил Любовь Петрову из «Метрополитен». 2004-й Юровский начнет постановкой «Волшебной флейты», в которой Тамино будет петь Даниил Штода из Мариинки. На 2005 год запланировано «Обручение в монастыре» Прокофьева.

Опера в Глайндборне – это образ жизни. Не только потому, что в Англии ходить в оперу престижно и полезно (здесь назначают любовные и деловые свидания, и в антрактах бизнесмены, попивая шампанское или что покрепче, приходят к выгодным соглашениям). Функционирование оперы в Глайндборне напоминает биоритмы человеческого организма. Жизнь замирает здесь только на две недели в год. Первый тайм-аут берется, чтобы передохнуть от летнего фестиваля и собраться с силами для проведения не менее длинного, но гораздо более утомительного из-за переездов, осеннего сезона Глайндборнской Гастрольной оперы. Вторая пауза – после знаменитого Рождественского оперного ланча. Зимой Глайндборн иногда вывозит свою продукцию – себя показать и мир посмотреть (в этом году, например, показывали «Фиделио» и «Роделинду» в парижском «Шатле»). А ближе к весне начинают колдовать над тем, что доставляет нам такое удовольствие летом.

<- в начало

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru