На афише фестиваля "Золотая маска" значится спектакль театра "Санктъ-Петербургъ опера" "Пиковая дама". Интерес к этой постановке подогревается как именем этого театра, уже ставшего известным, так и самим характером спектакля, о котором и пойдет речь ниже. Премьера состоялась 18 декабря 1999 г. на сцене Эрмитажного театра. Краткие сведения об авторах спектакля - номинантах премии "Золотая маска" мы уже публиковали.
Сейчас предоставим слово режиссеру постановки Юрию Александрову:
"Этот спектакль - осмысление уходящего века, века жестокого и страдающего, циничного и трепетного, бесноватого и блаженного... и его вечного героя - русского архетипа, пожирающего всех и самое себя...
"Пиковая дама" означает тайную недоброжелательность, но, надеюсь, не по отношению к создателям этого спектакля".
Первое действие:
* * *
... Мир безмятежности, света... Где-то прогуливаются люди в
белом... Темным пятном на этом фоне выглядит фигура Германа...
Терзаемый мыслью, он пытается понять, что с ним происходит: страсть
к Лизе и карточной игре принимает в его сознании искаженные,
спутанные формы...
* * *
... Мировая война... Комната Лизы... Скорбный романс "Подруги
милые..." только усиливает охватившее Лизу чувство одиночества...
Ее состояние совпадает с тем, какую роль сыграет в ее жизни Герман.
И странным образом она покоряется ему...
Второе действие:
* * *
... Блестящий бал по случаю столетию со дня смерти русского
гения... Торжественность и пустота, суета и пошлость... "Не ты ли
тот третий, кто страстно любя, придет узнать от нее три карты, три
карты, три карты?" - издевательски подшучивают над Германом. Дурное
предзнаменование ему слышится в этих словах. Отношения Германа и
Лизы уже не являются тайной. Из рук Елецкого к Герману попадает
записка от Лизы...
* * *
... Колесо истории неумолимо катится вперед... Зыбкие, пленительные
видения прошлого все чаще посещают Графиню... Страшное настоящее
давит на нее всей тяжестью...
Болезненный характер принимают отношения Графини и Германа. Ведь
может быть тем самым, третьим... Ощущение патологической близости
между ними то появляется, то исчезает... Графиня манит его,
запутывает, тем самым все ближе притягивая к себе покрывало
собственной смерти...
Третье действие:
* * *
... Развязка стремительно приближается... Странен, фантастичен мир
Германа: блокадное, замерзшее пространство, отвращающее запахом
смерти. В призрачной дымке мерещится образ Лизы...
Обессиленному сознанию слышится потусторонний голос,
предсказывающий Герману возможное скорое обогащение и власть...
* * *
"Уж полночь близится, а Германа все нет" - последняя попытка Лизы
убедить себя в невиновности Германа... Она мечется, не находя
ответа... "Ты здесь!" - Лиза наталкивается на обезумевшего Германа.
Демоническая сила разрушения все более и более овладевает им.
Список его жертв возрастает...
* * *
...Ослепленный иллюзией богатства, Герман обречен... Время берет
свое. Он уйдет в черную пропасть... Для того, чтобы снова
вернуться...
Спектакль имеет обильную прессу, весьма разноречивого характера. Вот фрагменты достаточно жесткой рецензии О.Манулкиной:
"Юрий Александров поставил семь картин на тему "Россия в ХХ веке".
Лизины подруги - сестры милосердия первой мировой - читают газету
"Русский инвалидъ". Посланцы братских советских республик отмечают
столетие со дня смерти Пушкина, и в пасторали "Искренность
пастушки" вместо пастушки - свинарка, а хозяин бала - кремлевский
горец. В вещах графини роются сотрудники НКВД. Призрак является
Герману в блокадную зиму. Развязка наступает в нуворишском казино.
Любовная линия в этой исторической обстановке проста: графиня
пристает к Герману, Герман насилует Лизу. Все прочие нюхают кокаин
и предаются разврату.
В сущности, опера Чайковского имеет такое же отношение к
видеоряду спектакля, как Рахманинов в рекламе к сладкому
творогу...
... При этом считается, что режиссер выказал полное уважение к
тексту, ничего не перекомпоновав, и что полное отсутствие хоровых
сцен - это как бы и не купюра вовсе. Однако на самом деле с музыкой
Чайковского постановщик обращается так же, как исполнители с
пианино, стоящим в центре сцены: на него ставят ноги, складывают
одежду, выпивают и закусывают на его крышке...
... Там где у Чайковского тема любви, - у Александрова три
картежника, где у Чайковского моцартовская стилизация, - у
Александрова сталинский кич. В общем, "где стол был яств, там гроб
стоит"...
Надо признать, что Манулкина достаточно ярко описала постановку. В заключение она с известной долей сарказма подводит итог:
"Чем можно компенсировать отсутствие хора, слабый оркестр, серый дизайн? Только силой режиссерской концепции. Сила, безусловно, наличествует".
"Коммерсант". 16 февраля 2000 г.
В заключение нашего обзора процитируем наиболее характерный вывод относительно постановки, сделанный в одной из рецензий Г.Садых-Заде:
"Использование "чужого" материала, избыточность "киношных" штампов, шокирующие переакцентировки ключевых моментов оперного сюжета и приземленная, основанная на грубой витальности картина мира - все это фирменный знак режиссуры Александрова. Он не только не боится пошлости, но бравирует ею. В результате чего спектакль получается динамичный, фактурный, занимательный. И - чего уж тут скрывать - поверхностный".
Обзор подготовил Е. Цодоков