Вторая статья цикла «Художники Серебряного века в опере»* посвящена Александру Головину, блистательному мастеру станковой и театральной живописи.

«...Мне казалось, что я берусь за непосильное дело, и лучше всего будет, если я от него откажусь, пока не поздно <...> Наконец, настал «час испытания». В мастерской, куда я явился, меня уже поджидали два маляра <...> Они поглядывали на меня скептически
<...> Маляры эти были «воспитаны» в духе определенных традиций, которые требовали, например, чтобы кисть была насыщена краской не больше и не меньше. Чем следует.

Полагалось вытащить кисть из ведра с краской, вертеть ее над ведром, пока краска не стечет, и затем уже нести кисть, не капая, к тому месту, с которого начинается окраска. Замечу, кстати. Что и трактовка горизонта была шаблонная <...> то есть небо состояло из трех сливающихся полос - голубой, розовой и зеленоватой. Эти полосы проводил декоратор, а маляры стушевывали границы между ними, чтобы получались мягкие переходы...

<...> Собравшись с духом, взял я четырехугольную кисть, так называемый «дилижанс», обмакнул ее в ведро с краской, вытащил и, к изумлению наблюдавших за мною маляров, потащил кисть над разостланным холстом, обильно капая на него краской. Это была минута перелома: с этой минуты я уже больше не боялся. С увлечением возил я «дилижанс» по холсту, а маляры стали мне усердно помогать».

Так описывает замечательный русский художник Александр Головин (1863-1930) свои «первые шаги» на театрально-декорационном поприще в Большом театре, куда его пригласил в 1900 году по рекомендации В.Поленова новый управляющий Московской конторой Императорских театров В.А.Теляковский. С этого времени творческая жизнь художника неразрывно связана с театром. В 1901 году он последовал за Теляковским, назначенным директором Императорских театров, в Петербург, чтобы продолжить там свою деятельность на ниве театра.

Важное значение для художественного кредо Головина имело знакомство в 1898 году с Сергеем Дягилевым. В 1902 году художник становится членом «Мира искусства». Яркая театральность, декоративизм, высветленная цветовая палитра - всё это качества, сближающие художника с мирискусниками. Однако Головин при этом сохранял в своем творчестве нити, связывающие его с Московской школой живописи со свойственной ей искренностью и лиризмом, интересом к психологической детали.

Первой работой Головина в музыкальном театре стала опера А.Корещенко «Ледяной дом» (1900, Большой театр). Дебют художника был замечен критиками, отмечавшими умение декоратора исторически мыслить, создавать напряженную драматическую атмосферу, выявлять ритм действия. В то же время декорации были исключительно красивы и стилистически выдержанны, в них не было ничего от общих «дежурных» интерьеров богатых залов, садовых пейзажей. Впрочем, не все были единодушны в оценках этого дебюта художника.

Безусловный успех пришел в 1901 году, когда Головиным были исполнены декорации к «Псковитянке». Пожалуй, эта постановка была лучшей среди всех его московских оперных работ. Блестящий критик Э.А.Старк под впечатлением петербургского возобновления этой оперы с декорациями Головина писал: «Честь и слава художнику, сумевшему силой своего таланта, силою проникновения в давно отжившую старину воскресить перед нами кусочек древней Руси».

С наибольшей силой талант Головина раскрылся в петербургский период его театрально-декорационной деятельности. 15 спектаклей оформил он в Мариинском театре, начиная с совместной работы с К.Коровиным над оперой «Руслан и Людмила». Среди лучших «мариинских» постановок Головина: Кармен» (1908), «Борис Годунов» (1911), «Орфей и Эвридика» (1911), «Электра» Р.Штрауса (1913), «Каменный гость» (1917).

Особо надо сказать о спектакле «Орфей и Эвридика» К.В.Глюка. В этом эпохальном спектакле достигло своего апогея творческое содружество двух замечательных мастеров - Александра Головина и выдающегося режиссера Всеволода Мейерхольда.

Их первая творческая встреча состоялась в 1908 году в александринском театре (пьеса К.Гамсуна «У царских врат»). Затем там же последовали «Мертвый город» Г.Д’Аннунцио и мольеровский «Дон Жуан».

В 1911 содружество мастеров продолжилось и на музыкальной сцене. Сначала «Борис Годунов» с участием Ф.Шаляпина (каждому школьнику хорошо известен хрестоматийный портрет Шаляпина-Годунова кисти Головина), а затем в том же году глюковский «Орфей». Вместе с Мейерхольдом были поставлены также «Электра» и «Каменный гость».

Возвращаясь к постановке «Орфея», можно отметить в этой работе Головина совершенно изумительное чувство стиля, созвучности музыкальной ткани произведения декорациям. Особое место в этой постановке занимала также пластика движения, ибо, по существу, спектакль был не оперой, а оперой-балетом (балетмейстер М.Фокин). Балетмейстер Ф.Лопухов свидетельствовал, что Фокин смог передать здесь «эллинский аромат… менуэтно-гавотной Греции». Существенную роль в создании такой атмосферы сыграла сценография Головина.

Говоря о творчестве Головина - оперного декоратора, нельзя не упомянуть о парижской постановке «Бориса» 1908 года, ознаменовавшей новую эру в искусстве - рождение Русских сезонов Дягилева. Несмотря на то, что Головин не любил (и отчасти справедливо) созданных им к этому спектаклю декораций, считая их чересчур узорчатыми, дробными и многословными, историческое значение этой работы художника неоспоримо.

Можно лишь сожалеть, что осталась неосуществленной постановка «Игрока» Прокофьева в 1917 году, в которой предполагалось участие Головина.

После Революции активность художника в театре заметно уменьшилась. Этому способствовали разные обстоятельства. Распался творческий союз с Мейерхольдом, переехавшим в Москву в 1918 году. Их последней крупной работой был «Маскарад» Лермонтова (1917). Правда, в первый послереволюционный год они осуществили еще две постановки (среди них опера «Соловей» Стравинского), но дальнейшее сотрудничество стало невозможным. К тому же Мейерхольд увлекся конструктивистскими идеями, которые никак не перекликались с творческим кредо Головина.

Другой причиной стала развивающаяся болезнь сердца, лишавшая художника сил. Впрочем, в 1924 году он оформил спектакль «Севильский цирюльник», а в 1925 начал сотрудничать со Станиславским во МХАТе, приняв участие в постановках «Женитьбы Фигаро» и «Отелло». Трагедия Шекспира, премьера которой состоялась в 1930 году, стала последним спектаклем тяжело больного художника, скончавшегося спустя месяц после премьеры.

Головин много работал и в области станковой живописи, особенно его привлекал портрет. Совершеннейшим шедевром является портрет Мейерхольда (1917), поражающий сочетанием стиля и глубины. Есть в числе его работ и портреты певцов. Причем, артисты предстают на этих полотнах как исполнители ролей в оперных спектаклях. Среди наиболее известных: портрет Ф.Шаляпина в роли Олоферна («Юдифь»), М.Кузнецовой-Бенуа в роли Кармен, Д.Смирнова в роли Де Грие («Манон»).

Примечание:
* Первая статья цикла, посвященная Мстиславу Добужинскому, опубликована в разделе «История оперы».

Иллюстрации:
Головин А. Я. Автопортрет. 1924
Портрет Д.Смирнова в роли Де Грие (1909).

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru