В Москве начались просмотры оперных спектаклей "Золотой маски". Поскольку о московских участниках конкурса-фестиваля наш журнал уже писал, в поле зрения редакции, естественно, оказались провинциальные постановки. Сегодня речь "Кармен" Новосибирского театра оперы и балета. Показ этого спектакля состоялся на сцене Большого театра 7 апреля.

Что-нибудь да вывезет, или Одно из трёх!..

Присутствуя на таких спектаклях, как "Кармен" из Новосибирска, лучше понимаешь одну из причин того, почему в последние годы режиссерско-сценографическое пиршество в опере развилось почти повсеместно.

Действительно, если, к примеру, музыкант не умеет играть, то его концерт провалится, если в театре нет талантливого режиссера - кресла пустуют, если живописец беспомощен, то в картинной галерее ему делать нечего! Другое дело многоголовая "гидра" оперы! Нет хороших певцов, авось режиссерские "штучки" выручат. Если и они не помогут, можно надеяться на красивые декорации. Шансов ровно втрое больше! Что-нибудь да "вывезет". Схожая ситуация получилась со спектаклем Новосибирского театра.

Я не знаю, какова квалификация экспертов, выдвигавших исполнителя роли Хозе Олега Видемана на "Маску", но мне его пение решительно "не показалось"! Худшее, что есть в так называемом "русском" вокальном стиле, присутствует в арсенале этого артиста. Так называемый "крупный помол", горловой не сфокусированный звук, приводящий к фальши, "вампучная" пластика в сцендвижении - весь "джентльменский набор" художественных средств, распространенных в отечественной оперной практике, можно было наблюдать в его пении.

Ничего особенно утешительного нельзя сказать и о других певцах. Только досаду могли вызвать потуги Константина Буинова - Эскамильо "пробить" зал. Плоский тембр и полное отсутствие сочности звучания - вот те слова, которых он заслуживает.

Вообще, было ощущение, будто между сценой и залом проложена была стенка из ваты - таково было звукоизвлечение большинства солистов. Приходилось просто напрягать слух, чтобы их услышать. Кстати, видимо дирижер оркестра Сергей Калагин это понимал, и старался играть потише. Данные усилия надо оценить, только при этом помнить, что есть разная "природа" этого "потише" - ради более артикулированной и проникновенной нюансировки, или для "подыгрыша" с использованием "левой" педали, если применить фортепианную лексику. Коль скоро мы заговорили об игре оркестра и музыкальном ансамбле в целом, то надо сказать, что ритмических расхождений было довольно много. Впрочем, хрестоматийный "квинтет контрабандистов" из 2-го акта был спет довольно складно, хотя и не очень осмысленно. Видно было, что он выучен и протараторен как на экзамене.

Что ж Кармен? Она оставила двойственное впечатление. Нельзя сказать, чтобы "брошенная на укрепление" Юлия Герцева из Питера, совсем уж не понравилась, или в ее пении были серьезные недостатки. Просто, слушать ее было скучно. Образ был мелковатым. А если уж все же придраться к пению, то в некоторых моментах артистку подводило дыхание прямо на середине фразы. Вообще, вокалисту исполнять роль Кармен - все равно что пианисту играть Лунную сонату. Или блестяще или никак. Так что же делать? Оперу-то народ любит, ставить ее надо. Вот и приходится терпеть, ибо сравнения, допустим, с Х.Михенес-Джонсон или Д.Грейвз выдержать нелегко.

К роли Микаэлы какие требования? Чтобы было чистенько, опрятненько и жалостливо. Что ж, в таком случае к Татьяне Ворожцовой претензий может быть предьявлено меньше, чем к другим. Итак, первый "редут" - пение - испытания в целом не выдержал.

Перейдем к режиссуре Алексея Степанюка. Для меня осталось загадкой - что же он хотел сказать этой постановкой? Ее "рыхлость" и консерватизм худшего толка удивляют. При внешних потугах на современность, которую Степанюк почему-то отождествляет с "шаловливыми" руками горячих испанских мужиков, вся сцена буквально "дышит" советскими штампами - от неубедительных передвижений массовки до балетных экзерсисов в духе псевдофламенко. От всей этой пресноты не спасают такие, с позволения сказать, ноу-хау, как садистские "штучки" Цуниги в 1-м акте, или его же "ликвидация" во 2-м. Пьяный Хозе в финале - этот ход мог стать любопытным, если бы не выбивался из лексикона средств данного спектакля. Таким образом, и второй, режиссерский "редут" не спасает постановку.

Последним бастионом спектакля могла стать сценография. Должен сказать, что художник Игорь Гриневич мне понравился. Я бы, вероятно, не без удовольствия сходил на его выставку в какой-нибудь музей. Он хорошо знаком с достижениями мировой живописи 20 века, от сюрреализма до ташизма. Пускай и вторичное, его искусство довольно экспрессивно и стильно… но имеет мало отношения к данному спектаклю, ибо в последнем нет ни стиля, ни подлинной экспрессии. Красный цвет, бычья голова - отдельных "мазков" для этого мало. Нужна синтезирующая энергия целостного зрелища! Кроме того, ряд досадных противоречий наблюдается и здесь. Так, атрибуты коридды (например, перемещающиеся трибуны) решены в символическом ключе, а бутафорские мясные туши в кабачке Лильяс-Пастьи "тянут" в "бытовуху".

Итак, подведем некоторый итог. Только искусство художника в какой-то мере делает этот спектакль "смотрибельным". Один шанс из трех, пускай и не в полной мере, сработал!

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru