Когда в 1939 году разразилась война, Вик Оливер, знаменитый австрийский комик и в будущем блестящий музыкант, был главой немецкой пропаганды на Би-Би-Си. Для своих программ он искал певцов, знающих немецкий язык, и один агент направил меня к нему на прослушивание. Я пела на немецком что-то из Шуберта. Он заинтересовался, но в восторг не пришел и спросил меня, что у меня еще есть в репертуаре. Когда я ответила, что я также исполняю русские цыганские песни, его лицо вспыхнуло от возбуждения, и он потребовал, чтобы я спела что-нибудь из этого репертуара. По удачному стечению обстоятельств, Эгон Штейн, мой аккомпаниатор, незадолго до того сделал прекрасную аранжировку двух чудесных русских цыганских песен, и мы с ним исполнили их по памяти. Вик был потрясен и сказал: "К черту немецкие песни, в мои следующие гастроли вы будете главной певицей в "Варьете".

Шоу "Варьете" финансировала компания "Мосс Эмпайрз", и Вик велел мне позвонить туда и обговорить контракт. Мне сказали, что контракт включает необходимость иметь собственные, довольно дорогие, оркестровые аранжировки, собственный сценический костюм (тоже дорогой) и жить во время гастролей в первоклассных отелях. А плату мне предложили 15 фунтов в месяц - для "ведущей певицы" в "Варьете" деньги просто жалкие.
Когда я выразила свое изумление и намекнула, что никак не могу согласиться с такой маленькой оплатой, мне сказали, что это Вик назначил мне такую сумму, и если она меня не устраивает, к нему я и должна обращаться. Вик же сказал, что он тут не при чем, и что я должна продолжать переговоры с "Мосс Эмпайрз". Таким образом они меня несколько недель "отфутболивали" друг другу.
Вик также прямо сказал мне, что немало известных певцов рады заплатить большие суммы за привилегию выступать в его шоу. К этому времени по театральному миру уже разнеслась весть, что я буду "ведущей певицей" у Вика Оливера, так что положение у меня было весьма затруднительное. Если бы я отказалась от контракта, моя карьера подошла бы к очень неприятному концу, так что мне ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и состроить "хорошую мину при плохой игре".
Вик заявил, что все должны считать, что за работу в "Варьете" я получаю по меньшей мере сто фунтов в неделю, так что, сколько мне платили на самом деле, знали только он, я и "Мосс". Впоследствии я узнала, что Вик на самом деле был боссом "Мосс Эмпайрз", обладателем контрольного пакета акций, и, таким образом, в любом случае именно он и только он определял, сколько мне платить.
Первая жена Вика была певицей, а он аккомпанировал ей на концертах и в мюзик-холлах США. Однажды на одном из таких концертов Вик сел на табуретку у пианино, и она тут же сломалась под его весом. Зрители, думая, что это часть спектакля, взорвались хохотом и дико зааплодировали. Вот так родился комедиант Вик Оливер (между прочим, его настоящее имя было Барон Самек). Как и многие комедианты, он совершенно не имел чувства юмора, особенно по отношению к себе. На самом деле он был одним из самых противоречивых и лживых людей, каких я только встречала.
Как только Вик убеждался, что вам с ним хорошо и что вы наслаждаетесь его добродушием, его отношение к вам могло измениться в один момент - и частенько так оно и бывало. Его теплота, очарование и дружелюбие испарялись в один момент, оставляя ледяную формальность, и вы чувствовали себя совершенно потрясенными и униженными. Когда мои выступления в "Варьете" (как часто бывало) принимали, по его мнению, слишком тепло, Вик на долгое время "ссылал меня в Ковентри". Время от времени он расторгал мой контракт и сообщал мне, что больше не нуждается в моих услугах. Но потом, когда его гнев остывал, всегда умолял меня вернуться.
Если я останавливалась в том же отеле, что и он, и приходила после спектакля в столовую, меня проводили к столику на одного. И только когда я усаживалась, он подзывал официанта и значительно указывал на меня. Официант подходил ко мне, почтительно кланялся и от лица господина Оливера приглашал меня к его столу. На следующий день официант проводил меня к столу Вика, но ему резко говорили, что я должна сидеть за отдельным столиком. Через некоторое время, чтобы избавиться от ненужного стыда, я просто перестала останавливаться в одном отеле с Виком.
Если Вик знал, что я спешу на последний вечерний поезд в Лондон после субботнего шоу, он специально удлинял последний акт, чтобы я не успела на поезд, и при этом все время иронически поглядывал на часы, а потом на меня, с нетерпением ждавшую в кулисах окончания спектакля. Так что мне часто приходилось ездить ночным поездом, я приезжала в Лондон не выспавшаяся и измученная, а дома успевала только быстро позавтракать и переодеться для утренней репетиции еженедельной радиопрограммы Би-Би-Си "Вик Оливер представляет". Там Вик был само очарование, теплый и добрый. Самому ему нужно было всего пять часов сна в сутки, и он везде ездил на машине.
У него была привычка брать к себе молодых девушек довольно скромного происхождения и превращать их в элегантных красоток с помощью легкого касания грима и притворного оксбриджского акцента. Но у них все-таки должен был быть хоть какой-то талант. Одна из них, Джун Мантон, была очень красивая девушка из кокни с легким певческим голосом. Для нее Вик придумал специальный номер: он сидел за роялем и играл попурри из полуклассической музыки, а потом через последовательность аккордов переходил на "Аве Марию" Шуберта. В этот момент у него за спиной свет падал на черный полупрозрачный занавес, сквозь который был виден силуэт коленопреклоненной монахини, поющей эту хорошо известную молитву.
Через несколько недель по причинам, известным только ему, Вик прогнал Джун из этого номера, и я стала выступать вместо нее. Все было бы хорошо, но Вик, как обычно, издевался надо мной. Он подходил к мелодии "Аве Марии", а потом внезапно переходил на что-то совершенно неожиданное. Он, конечно, хорошо знал, что я уже сделала глубокий вдох и открыла рот. Эта маленькая комедия иногда продолжалась несколько минут, пока я не оказывалась на грани нервного срыва. Я могу только надеяться, что ему это что-то дало!
Вик был не только блестящим комиком, но и блестящим музыкантом, и некоторое время спустя любовь к музыке заставила его организовать свой собственный оркестр - "Бритиш Симфони". Я была его первой солисткой, и сейчас я могу твердо сказать, что, несмотря на жестокие шутки и грязные трюки, именно Вик и только Вик по-настоящему оценил меня как певицу. Он дал мне возможность полностью развить свой голос, петь великие оперные арии, к тому времени почти забытые, потому что в Британии после 30-х годов не было великих певцов. Но если мое выступление казалось ему чересчур восторженно принятым, он по-прежнему меня наказывал!
Иногда администрация театров приглашала выступать именно меня в сопровождении оркестра Вика. Его бесило, что приглашают именно меня, и он в таких случаях заявлял, что в соответствующие дни я уже занята и так далее. Я так и не поняла, как же мне надо было петь, по его мнению - хорошо, но не настолько хорошо, чтобы вызывать овацию. В любом случае Вик лучше всех знал мои певческие возможности и не потерпел бы даже малейшего отступления от стандартов.
В кругах шоу-бизнеса было хорошо известно, что "личные развлечения" Вика включали некоторые довольно странные способы времяпрепровождения. Так что я с облегчением узнала, что он считал меня, двадцатипятилетнюю, недостаточно молодой, чтобы заинтересоваться мною лично. Но однажды он очень настойчиво сказал мне, что, делая карьеру в шоу-бизнесе, невозможно остаться нормальным человеком, будь то морально или физически, и посоветовал мне как можно скорее последовать его примеру, а не то!..
Хотя у Вика я пела в основном классику, и это принесло мне большой успех, в основном на Би-Би-Си, мой артистический статус был не слишком-то высок из-за моей связи с его именем и, как я подозреваю, его репутацией комика. Но я знаю, что немало знаменитых оперных певцов отдали бы многое, лишь бы оказаться в его программе. Когда я позже начала ездить за границу или еще почему-либо не могла выступать у Вика, он приглашал к себе лучших певцов страны. К тому времени "стигма" шла на убыль, и он частенько говорил мне об известных певицах нечто вроде: "Я дал ей спеть арию из "Эрнани", но, как всегда, никто не может сделать это так хорошо, как ты. Почему?"
Я часто пыталась понять, почему человека, чье имя в свое время было синонимом понятия "Господин Шоу-Бизнес", впоследствии совершенно забыли. Сейчас его вообще никто не вспоминает. Когда в начале 60-х годов он умер, меня попросили спеть на панихиде "Иисус, Дитя Моей Радости", но необходима была репетиция с оркестром; а поскольку я тогда работала машинисткой на Би-Би-Си, у меня, к сожалению, не было на это времени. Тем не менее, на самой панихиде в церкви Артист Черч в Холборне я присутствовала и говорила о несомненном очаровании и душевном тепле этого человека.
Постскриптум: Вик Оливер также был актером и поехал в Южную Африку играть в репертуарном театре. Я думаю, во время спектакля "Мореный Дуб" у него случился сердечный приступ, и он упал мертвым прямо на сцене, или, возможно, это произошло на выходах. Какой чудесный способ умереть для человека вроде Вика - никаких страданий пожилого возраста или чего-либо в этом духе. Он, должно быть, это заслужил!

продолжение ->

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru