Прошли те времена, когда Москву наезжали звезды мировой оперы. Я имею в виду "действующих" звезд, находящихся в расцвете сил, а не потускневших, у которых все (или почти все) в прошлом. Теперь же все больше вторые. В этом сомнительном списке Монсеррат Кабалье, Катя Риччарелли, Хосе Каррерас, Марианна Николеско и др. Недавно этот ряд пополнила (рановато!) Галина Горчакова. Есть, конечно, исключения, - например, яркая Ева Подлесь (но концерт последней организовал Польский культурный центр, а наши предприниматели от музыки "отдыхали"). Особняком стоит прошлогоднее выступление Франко Бонизолли. Этот бесподобный тенор, хотя и не молод, но сохранил значительную долю своего мастерства.

На таком фоне москвичам предстояло на минувшей неделе услышать сразу двух звезд первой величины - валлийца Денниса О'Нила и россиянку Нину Раутио. Какой ряд пополнят они? Этот вопрос предстояло прояснить. Слухи и мнения "знатоков" (и прессы) доносили вести неутешительные. Так ли это?

Кто придумал соединить этих двух певцов в одном концерте (чуть не сказал - флаконе) - загадка. Да не нам ее разгадывать.

Констатируем, что второго дуэта Аланья-Георгиу не получилось. Каждый был сам по себе. Пропетые два дуэта проанализируем в конце, а пока - посмотрим на них отдельно.

Десант из Уэльса

У О'Нила было хорошее подкрепление в виде главного дирижера Уэльской национальной оперы Джулиана Смита - опытного и темпераментного капельмейстера, сумевшего по ходу вечера справиться с грубым помолом оркестра МГАФ (с типичным постсоветским уровнем исполнения) . Чтобы уж закончить о дирижере, заметим, что недоумение вызвал выбор оркестровых пьес, традиционно исполняемых для отдыха певцов. Ладно стандартная увертюра к "Силе судьбы", но "Вальс цветов" и увертюра к "Руслану" зачем? - это уж как русский сувенир, дань гостя хозяевам концерта.

Перейдем к главному. Скажем сразу назло досужим вымыслам - О'Нил - блестящий тенор, виртуозно владеющий нюансами голосоведения. Его "купольная" высокорезонаторная манера пения дает ощущение полетности и собранности голоса. Тонковатый тембр в сочетании с большой силой создают своеобразный сплав. Возможно, это не каждому по душе. Но уж если по душе, то без оговорок. Кроме того, такой голос дает возможность одинаково успешно справляться с вердиевскими и веристскими партиями. Я слышал его в 1997 году в Гамбурге в партии Калафа. Утверждаю - голос не ухудшился. Певцу особенно удались ария Макдуффа из "Макбета", монолог Отелло "Dio mi potevi" и "Nessun dorma!" из "Турандот" Пуччини (все во 2-м отделении). В 1-м отделении еще не вполне укрощенный оркестр слегка мешал О'Нилу продемонстрировать тонкую нюансировку, переходы от piano к forte, и mezza voce. Это чуть-чуть смазало восприятие таких арий, как "O Paradis" из "Африканки" Мейербера и "E la solita storia" из "Арлезианки" Чилеа. Что касается ариозо Канио "Смейся, паяц", то его, вероятно, включать в программу не стоило. Петь такие хрестоматийные вещи с тянущимся через десятилетия шлейфом исполнительских штампов - неблагодарная задача.

В свои 52 года О'Нил не растерял свежесть голоса и незаурядное мастерство. Все вместе взятое (несмотря на ряд оговорок) доставило большое удовольствие собравшимся в зале, повторенные же на бис монолог Отелло и ария Калафа вызвали бурю восторга.

Усталость голоса

Перейдем ко второй части нашей рецензии. Она будет немного грустнее. Нину Раутио все мы прекрасно знали как превосходную певицу еще по выступлениям в Большом театре в конце 80-х годов. Ее блестящее выступление с труппой театра в "Метрополитен-опера" в 1991 году (партии Татьяны, Оксаны в опере "Ночь перед Рождеством" Римского-Корсакова) открыло ей дорогу на Запад, чем она и не преминула воспользоваться. Вдвойне интересно было послушать нынче эту оперную диву.

Первый номер программы ("Suicidio!" из "Джоконды" Понкьелли) был исполнен несколько нервно. Было такое впечатление, что что-то не в порядке. Уже позже "знающие" люди мне сообщили, что у певицы бронхит и она вообще не хотела выходить на сцену (сведения, впрочем, не проверенные). Но публике-то какое до этого дело? Большая сцена - вещь сколь почетная, столь же и жестокая. Последовавшие далее арии почти не изменили первого впечатления. Разумеется, судим мы по высшему счету. Мастерство певицы осталось на достаточно высоком уровне. Но той, старой Раутио, не хватало. Какая-то едва уловимая усталость в голосе, замутненность (как слегка расфокусированный объектив) звукоизвлечения и отсутствие вдохновения не могли быть не замечены. Публика чутко это почувствовала и отреагировала сдержанными аплодисментами. Даже коронная Аида не произвела должного впечатления. Несколько лучше других прозвучали веристские арии Сантуццы из "Сельской чести" Масканьи и Манон из "Манон Леско" Пуччини. Внешние аффекты здесь смогли затушевать возникшие вокальные проблемы. Несмотря на критические стрелы, надо все же подчеркнуть, что Раутио не пополнила ряд "бывших", о котором мы вели речь в начале рецензии.

Несколько слов о дуэтах, завершавших каждое отделение. Финальная сцена из "Андре Шенье" Джордано была эффектна (во многом в силу особенностей веристской манеры, уже обрисованной выше), а вот заключительный дуэт из "Аиды", лишенный внешних эффектов, требующий проникновенности и особой интимности исполнения, был обречен. И дело здесь не только в певцах, их разобщенности. Сам по себе - он не годится, на мой взгляд, для завершения концерта. Разгоряченной блестящим пуччиниевским "Vincero" публике нужен другой, более экстатический финал.

В целом, можно сказать устроителям концерта спасибо, за интересный и поучительный вечер. А московской публике надо посочувствовать. Она почему-то ломится на оперный "second-hand", и не заполняет залы на первоклассных представлениях, пусть и не лишенных недостатков.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru