В дни Третьего международного конкурса оперных артистов Галины Вишневской наш журнал взял несколько интервью. Нашу беседу с основательницей и вдохновительницей идеи конкурса и создательницей Центра оперного пения в Москве, великой русской певицей, народной артисткой СССР Г. П. Вишневской мы предлагали вниманию наших читателей в прошлом выпуске. Сегодня нас ждет встреча с директором Центра оперного пения Галины Вишневской, известным продюсером Еленой Владимировной Опорковой.

Несколько слов о Вашей биографии.

Я заканчивала Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии, сначала театроведческий факультет, затем факультет театрального менеджмента, училась в аспирантуре по истории современного театра. Со второго курса пришла на практику в театр имени Ленинского комсомола, где затем проработала много лет. В 1987 году я переехала в Москву по приглашению Союза театральных деятелей, где занималась в основном организацией международных фестивалей, именно в этот период стала активно работать с Италией. С оперой я всерьез повстречалась в начале 1990-х, когда по приглашению Евгения Колобова стала исполнительным директором театра «Новая опера», потом была Московская филармония, где я создала продюсерский центр, и вот примерно в тот же период, в конце 2001 года, поступило предложение от Галины Павловны начинать с нею создание ее Центра, которое я с радостью и приняла.

Чем сейчас Центр живет? Какие самые интересные проекты?

У нас очень много интересных проектов – и российских, и международных. В сентябре нам исполняется только восемь лет, а мы уже довольно-таки активно встроились в международный контекст, и хорошо вписались в оперную жизнь серьезных театральных проектов и фестивалей, что, может быть, даже изначально и не предполагалось. Для Галины Павловны концептуально было главным совершенствование вокального мастерства молодыми певцами, выпускниками консерваторий, здесь они должны набираться театрального опыта и становиться полноценными артистами, для того чтобы понимать, что они делают на профессиональной сцене. Что-то нечто вроде специализации или ординатуры у врачей. Наша основная задача – это воспитание оперного артиста. Не просто вокалиста, талантливо поющего по нотам, а именно артиста. Это принцип Вишневской – она сама, как известно, была не просто вокалисткой, а именно оперной артисткой. Вишневская занимается всегда комплексно – не только сугубо вокальными задачами, хотя и ими, но сразу в целом образом, ролью. И задачи были первоначально именно такими. Но жизнь внесла свои коррективы. Оперный мир – мир открытый, международный, в этих условиях замыкаться не получается, да и не нужно. Уровень школы, определенная культура, позволили сразу попасть в международный оперный водоворот. Начались приглашения на фестивали, в театры. Льеж – это наш такой первый большой опыт: в Королевской опере Валлонии поставили «Бориса Годунова» с Руджеро Раймонди в главной партии, Пимена поет наш выпускник Алексей Тихомиров, и еще девять наших солистов участвуют в этой постановке. Я была там с ними на первых репетициях, на спевке с итальянским маэстро, который был более чем удовлетворен уровнем подготовки наших вокалистов, он просто кричал браво, когда они пели свои партии. Он также отметил высокий уровень мастерства нашего концертмейстера Светланы Черновой, принимавшей участие в подготовке этой постановки, и в целом наговорил массу комплиментов Галине Павловне по поводу ее питомцев. То же касалось и репетиций с румынским режиссером, который был просто поражен оснащенностью ребят, которые выполняли все беспрекословно, что он от них требовал. Как известно, этот год объявлен годом Франции в России, и мы готовим совместный проект с Парижской консерваторией. В свое время мы подготовили для Концертгебау в Амстердаме «Игроков» и «Большую молнию» Шостаковича, эта программа идет у нас под рубрикой «Неизвестный Шостакович», она была посвящена столетию композитора, а сейчас мы ее возобновляем с симфоническим оркестром Парижской консерватории: 16 октября - концерт в Париже, потом в Безансоне, затем это будет в Концертном зале имени Чайковского в Москве, а потом в Пермской филармонии. Мы рады, что этот проект готовит Дмитрий Юровский, который будет вместе с нашим дирижером Ярославом Ткаленко дирижировать спектаклями во Франции и в России. Юровский сейчас активно занимается с нашими певцами и тоже очень доволен уровнем, качеством подготовки. И он с удовольствием работает с певцами, что немаловажно, ибо мало кто этим хочет сегодня заниматься. Потому что трудно – с певцами же надо возиться, много на них тратить времени… Только что мы завершили проект, посвященный 65-летию окончания Великой Отечественной войны, программа «Песни военных лет» исполнялась на благотворительных концертах для ветеранов 6 мая в Москве, 9 мая в Гданьске, 11 мая в Берлине, 20 мая в Кронштадте, 22 мая в Малом зале филармонии в Петербурге. Для молодых певцов это было очень важно с точки зрения эмоциональной и воспитательной, на глаза наворачивались слезы, когда мы видели, как ветераны плакали, подпевали вместе с нашими ребятами, а в Петербурге некоторые песни ветераны слушали стоя. Это было настоящее потрясение. В 2011 году готовим гастроли оперного спектакля в Италию, летом мы едем на фестиваль в Мишкольц (Венгрия). В октябре 2011 года будет юбилей Галины Павловны, мы планируем весь год сделать юбилейным и обязательно должна быть поездка в Петербург. Кроме учебного процесса жизнь у наших студентов весьма насыщенная.

Справляются Ваши подопечные с таким режимом?

Такой режим приближен к режиму профессионального оперного театра – пусть привыкают. Параллельно у нас постоянно проходят прослушивания, по итогам которых у нас несколько певцов сейчас едут в Венгрию, в Чехию и Словакию, в Польшу, на контракты на исполнение ведущих партий. Например, наша выпускница Мария Пахарь будет петь Виолетту в Краковской Опере. Кроме того, мы провели очередной конкурс Вишневской, в составе жюри было много артистических директоров, помимо конкурсной программы они слушали наших ребят.

Если не секрет – как возник Льеж?

Стефано Маццони, артистический директор Королевской оперы Валлонии, хорошо мне знаком еще по его работе в Болонье, там он ставил свою любимую оперу Мусоргского «Борис Годунов», и вот теперь пригласил нас для работы с Раймонди, такая своеобразная встреча поколений, передача эстафеты.

Постановка традиционная?

Не авангардная, по крайней мере – все сделано на русских иконах, они составляют главный визуальный ряд спектакля. Режиссер Петрико Ионеску из Румынии делает постановку близкую к психологическому театру, к нашим традициям.

Последней полноценной оперной премьерой в Центре был «Евгений Онегин» в 2007 году, потом еще были музыкальные программы и спектакли, но полных больших опер уже не было. С чем это связано?

Мы не театр и новые постановки – это не самое главное для нас. Хотя конечно публика ждет, и у нас уже сложилась своя аудитория. У нас меняется состав солистов, кто отучился, уходит из Центра, находит себе постоянную работу, приходят новые студенты, с которым надо начинать все сначала. Не всегда наберешь составы на полноценные спектакли: если нет готового тенора, то невозможно играть оперу, где на этом теноре все держится. Его еще надо подготовить, выучить, выпестовать. С первыми нашими наборами мы новые постановки готовили не меньше полутора лет. Сейчас конечно быстрее, ритм так ускорился, жизнь постоянно подгоняет. Мы вводим новых ребят в старые постановки, но иногда сталкиваемся с тем, что понимаем, для кого-то это просто еще рано, человек еще не готов, не дорос. Не то что даже вокально, но человечески, артистически. Поэтому мы решили немного притормозить с новыми постановками, не форсировать процесс. И еще такой момент. В первые наборы у нас в центр попадали более взрослые ребята, сейчас очень помолодел контингент обучающихся, и для полноценных оперных партий они просто еще не готовы. Нам не хочется расстраивать и публику, и, самое главное, мы не хотим срывов, ибо это может испортить всю жизнь будущему артисту. Мы в большей степени озабочены вводами в существующие спектакли наших студентов. А потом и составить вокальный ансамбль тоже не просто. Например, «Риголетто» - спектакль, который у нас получился, который мы все очень любим. Но представляете, что такое спеть заглавную партию в ней, да еще в таком юном возрасте? Ну, нет у нас сейчас Риголетто – нет такого певца, который бы это потянул.

Какие достижения считаете самыми главными в деятельности центра за восемь лет?

На сто процентов удалось реализовать ту идею, ради которой был создан этот центр. Причем в основном модель воплощена та, какую Галина Павловна планировала. Но что-то, разумеется, приходилось корректировать по ходу дела. В основной своей сути идея осталась чистой – подготовка молодого, неоперившегося певца к профессиональной жизни. Центр оперного пения – то самое звено между консерваторией и профессиональной сценой, какого не хватает многим, если почти не всем молодым вокалистам. Жизнь диктует такие подходы, неслучайно существует Академия «Ла Скала», Академия молодых певцов Мариинского театра, в Большом сейчас начата Молодежная программа, а когда-то была так называемая стажерская группа…

В «Метрополитен» есть подобная программа…

Хотя есть и отличия нашего подхода от того, что практикуется в упомянутых театрах. Там тоже готовят молодого певца для сцены, но там дебют может состояться в любой момент, в зависимости от потребностей театра. У нас же более размеренный и целенаправленный процесс, состоящий из многих этапов подготовки: вначале, это, конечно, вокальное совершенствование, чтобы певец развивал и укреплял голос, параллельно идет подготовка двух-трех оперных партий, и тщательная работа именно над ними вне зависимости от того, есть эти оперы в репертуаре Центра, отталкиваясь исключительно от возможностей молодого вокалиста, от его голоса. Далее постижение актерского мастерства – это происходит при подготовке новой постановки в нашем Центре, или вхождении в старые спектакли репертуара, концертная, гастрольная, фестивальная жизнь и пр. – все, что приближает к профессиональной оперной жизни.

Не было идеи более тесного сотрудничества с каким-то одним театром, например, Большим, более целенаправленной подготовки певцов именно для него?

Нет, у нас сразу была принципиальная позиция, что мы – независимый институт и готовим свободного певца. У каждого театра своя специфика, своя стилистика, мы же хотим, чтобы наши выпускники были востребованы везде, были универсальны.

В учебном процессе появляются какие-то новшества? Или учебный план уже обкатан, сформировался какой-то образовательный цикл, и вы четко ему следуете?

Галина Павловна дала идею Центра, основные дисциплины, которые она считала необходимым преподавать молодым певцам, но, конечно, поначалу учебный план был довольно эфемерным и первые четыре года что-то постоянно корректировался, шла какая-то притирка. Добавлялись новые предметы, новые аспекты, углубляли, немножко видоизменяли какие-то дисциплины, усиливали те или иные акценты.

Есть выпускники, которыми гордитесь особо?

Безусловно, есть очень удачные результаты. Есть выпускники, которые поют в Большом театре, например, Эльчин Азизов, прекрасный баритон, который очень удачно сейчас работает в Большом, Олег Долгов, который поет одновременно в капелле Полянского и в Большом, Алексей Тихомиров, которого мы в свое время привезли из Казани, сейчас делающий мировую карьеру, он работает с Риккардо Мути в Римской Опере, в Зальцбурге, в Вене, в Лионе он сделал три постановки с Петером Штайном – «Мазепу», «Пиковую даму» и «Евгения Онегина», сейчас он пел в Льеже партию Пимена и дважды – Бориса вместо заболевшего Раймонди. Наши выпускники поют и в российских театрах – в Воронеже, в Волгограде, и в Европе – в Бонне, в Дрездене… Что приятно, все поют серьезные главные партии. Мы очень ими гордимся, я могла бы продолжить этот список побед наших выпускников, он получился бы длиннее этого интервью.

А были откровенные неудачи?

Увы, да. Несмотря на строгий голосовой отбор при поступлении. Бывает же как: на прослушивание натаскал хороший педагог, исполнение одной-двух арий произвело эффект, приняли, к тому же комиссия пытается всегда услышать какой-то потенциал в голосе, берут, что называется, в расчете на развитие, а развития не получается. Бывают тяжелые ситуации и по технике пения, и психологические какие-то проблемы – стопор, стена, и никак ее не удается преодолеть. Иногда преодоление подобных барьеров требуют не двух-трех лет, а большего времени. Встречались и еще более безнадежные случаи, и с такими приходилось расставаться. Певец, артист, да любой профессионал, должен обладать способностью фиксировать наработанное, чтобы каждый раз не начинать заново. А бывают певцы, с которыми каждый урок, каждое занятие приходится начинать все с чистого листа… Напрасный труд. Голос – дар, но голосом нужно научиться владеть, распоряжаться, и для этого нужны «вокальные» мозги.

Галина Павловна всегда говорила, что в оперу должны идти все же люди с выдающимися голосами, т.е. должен быть изначально природный дар. В Европе же сейчас немало певцов без особой яркой индивидуальности, но очень техничных, выученных, вышколенных, они часто поют даже может быть не главный репертуар, например, старинную музыку, барокко, или наоборот, современную оперу, но вполне в этом репертуаре оказываются состоятельны. Такой вариант допустим? Или все же изначально у оперного певца должны быть данные первостатейные?

По-настоящему уникальных голосов – единицы. Это Божий дар, который не так уж часто осеняет. Опера – большое предприятие, там много персонажей как правило, должны же существовать певцы и не на первые роли, но они тоже должны быть выучены, вышколены – без них ведь опера тоже не может состояться. Если же певцы со скучными тембрами поют главные партии – это конечно грустно. И, к сожалению, планка во всем мире в этом отношении здорово снизилась. Поэтому и существует у меломанов тоска по старым голосам, которые обладали индивидуальностью, ибо сегодня очень быстро кого-то провозглашают звездой, особенно с помощью звукозаписывающих лейблов, а приходишь в концертный зал и видишь, что это – мыльный пузырь. Правда и требования публики сейчас сильно снижены, а напор рекламы, наоборот, существенно возрос. Поэтому и стали возможны всякие феномены, за которые, порой, бывает просто стыдно.

Что Вам больше всего мешает в работе как директору Центра?

Падение требовательности к себе у молодых артистов. Потребностей мало. Нет желания во всем быть первым, чего-то добиться. Стремлений нет: молодых людей удовлетворяют какие-то очень маленькие достижения. И еще одно – отсутствие культуры: внутренней, человеческой, общей культуры. Особенно это видно по последним нашим наборам. Многие приезжают из провинции, с нашей помощью им открыты двери (то есть могут ходить совершенно бесплатно) во все театры, концертные залы, музеи – не пользуются! Конечно, они очень заняты, много работают, у нас достаточно жестокий режим, но, понимаете, нет вот того сумасшедшего любопытства, какое было у молодежи раньше, какое должно бы быть. Мы же отбираем по голосам и, условно говоря, не выясняем, сколько книжек они прочли. Они все с высшим образованием, окончили консерватории, то есть, как бы это изначально уже должно предполагать какой-то определенный культурный уровень. Может быть, у меня планка слишком завышенная, в том числе и потому, что у нас художественный руководитель Вишневская: Галина Павловна может вам хоть сейчас прочитать на память роскошные стихи Волошина, Ахматовой, Цветаевой, процитировать Булгакова, и знает абсолютно все партии, и все слова в этих партиях – в тех операх, что мы ставим, или в тех, что ребята готовят индивидуально – понимаете, вот это уровень культуры, эрудиция, кругозор. Гениальный музыкант Ростропович, который работал много с нашими ребятами прошлых наборов, человек глубочайшей эрудиции и культуры, с его потрясающими рассказами о встречах с Прокофьевым, Шостаковичем, Бриттеном – возможно, они задали этот неимоверно высокий уровень. Но ведь личности в искусстве просто так не рождаются – это комплексный процесс, в котором кроме профессии, узких специальных вопросов ремесла, должно быть много чего еще. Коли ты выбрал для себя профессию творческую, в области культуры, ты должен быть человеком культурно образованным.

У Вас есть свои предпочтения в опере?

Да, пожалуй, предпочтения есть. В первую очередь это Мусоргский, у которого мне нравится абсолютно все. Очень нравится Вагнер, я всегда с радостью погружаюсь в его мир, в его ауру – семь часов будет идти, десять, неважно – мне хорошо. Из старых классиков – Гайдн, Моцарт. Среди моих любимых опер – «Пиковая дама» Чайковского, «Катерина Измайлова» Шостаковича и «Война и мир» Прокофьева.

Сейчас мало создается в оперном жанре новых произведений. Не ставит ли это крест на этом виде искусства?

Я думаю, что мы недостаточно информированы, не знаем в полной мере, что сейчас создается в мире. Но, наверно, Вы правы, пишут немного, ставят еще меньше. Лично мне, как продюсеру, очень жалко, что для оперы нет экспериментальной площадки, как в драматических театрах, где бы целенаправленно ставили современные произведения, где бы проходил исторический отбор того, что имеет право на выживание, а что нет. Из-за этого и у публики нет привычки осваивать новое, как следствие, она предпочитает классику – и театры ставят практически только классику. Они ставят ее на уши, осовременивают и пр. – возможно, потому, что не знают современного, актуального материала. Именно на современном репертуаре могло бы произойти совпадение смыслов, идей, эстетики современной музыки, современного звучания и современного режиссерского мышления, современного режиссерского театра.

К актуализации классики относитесь неспокойно?

Неспокойно. Хотя и актуализация бывает разной. В искусстве нельзя допускать вульгарности, особенно в опере, которая является высшей формой искусства. И второе – нельзя актуализацией разрушать саму идею произведения. Классические произведения, с одной стороны, привязаны к эпохе, ко времени, с другой – они всегда актуальны вследствие вечных тем, которые в них затрагиваются. Вот где актуальность! Зачем же еще и искусственно актуализировать – это уже скорее эпатаж, желание выпендриться, а не актуализация. Мне повезло работать со Штайном, Бруком, Товстоноговым, Покровским, я знаю, что такое хорошая режиссура, я видела, сколько смыслов можно открыть в произведении, как его можно подать актуально, ничего в нем не меняя и не извращая сути. А еще есть вот какая проблема – это заимствования и компиляция: современные средства коммуникации позволяют «подсмотреть» какие-то идеи, находки, пусть и нелепые, и моментально вставить их в свои спектакли с тем, чтобы вызвать сенсацию, прославиться, вне зависимости от того, на чем это базируется. Мне кажется, для многих современных молодых режиссеров это очень характерно. А происходит такое, в том числе, и вследствие понижения общего уровня культуры.

Много лет работая в театре, у Вас лично не возникало желания самовыразиться, самой что-нибудь поставить?

Каждый раз, когда я вижу плохой спектакль, такое желание возникает. Но у меня есть железное правило: пироги должен печь пирожник, а сапоги тачать сапожник. Я знаю свою профессию, она мне нравится, я ею владею, мне интересно делать то, что я делаю.

Сейчас только что завершился Третий конкурс оперных артистов Галины Вишневской. А после двух предыдущих у вас оставался кто-то на обучение из его участников?

В условиях конкурса есть специальный приз Центра – это возможность бесплатного обучения для тех, кто не получил звание лауреата, но кого жюри тем не менее выделило. И у нас такие случаи были.

Беседовал Александр Матусевич

На фото:
Елена Опоркова

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru