«Для каждого этапа необходимо время»

Сегодня гость нашего журнала – молодой дирижер театра «Новая опера» Василий Валитов. OperaNews.Ru уже дважды в этом году писал о творчестве маэстро – в связи с концертным исполнением «Псковитянки» Римского-Корсакова на фестивале «Крещенская неделя в “Новой опере”» и концертом теноров московской труппы.

Изначально Юношеский симфонический оркестр России возник в 1994 году усилиями дирижера Леонида Николаева. Это уникальный проект, который объединяет молодых музыкантов, которые еще продолжают свое обучение, но уже заняты в оркестре. Выступления на культовых музыкальных площадках позволяет им уже сейчас делать свои первые шаги к большой карьере. На сегодняшний день художественным руководителем и главным дирижером оркестра является Василий Валитов, дирижер «Новой Оперы», и, кстати, ученик Леонида Николаева.

Корреспондент OperaNews.Ru Екатерина Андреас услышала праздничный концерт «Свидание с оркестром» в сопровождении оркестра и вскоре встретилась с Василием Валитовым и руководителем проектов коллектива Ульяной Мартыновой, чтобы задать несколько вопросов о концепции оркестра.

— Василий, как строятся ваши отношения с молодыми музыкантами, ведь сегодня в работе с молодежью нужен особый подход?

— Мне бы хотелось начать ответ на ваш вопрос с небольшого интермеццо: наш оркестр - это единственный оркестр в Москве, объединяющий музыкантов из разных учебных заведений. Мы даем возможность детям концертировать на таких значительных площадках, на которых зачастую даже взрослые музыканты только мечтают сыграть. В этом, наверное, и заключается особый подход. Сегодня многие музыканты занимаются, видя конечный результат своей деятельности только в том, чтобы педагог их похвалил. Да, это, конечно, прекрасный вид педагогической практики, но еще лучше – давать возможность музыкантам выступить. В ближайших планах у нас выступление 9 мая на Поклонной Горе, на 1 июня в рамках Дня Защиты Детей намечено выступление в Московском театре «Новая опера», и, наконец, 16 июня состоится наш сольный концерт в Колонном зале Дома Союзов. Такой уровень площадок дает молодежи стимул расти. Вообще сама идея возникновения оркестра принадлежит Леониду Николаеву, который в 1994 году этот оркестр создал.

— А вы как раз учились в Консерватории в классе у Леонида Николаева?

— Да, я у него учился. И фактически создавая этот оркестр, он видел в нем ступеньку перед профессиональными оркестрами. Хочу заметить, что появление такой ступеньки оправдало свою задачу, потому что большинство выпускников, которые прошли через ЮСОР, сейчас работают в лучших театрах и оркестрах. Это такая «селекция» для серьезных профессиональных коллективов. Отвечая на ваш первый вопрос, сама атмосфера, которая царит в оркестре, наверное, как и во всех коллективах, обуславливается отношениями между дирижером и музыкантами.

— У дирижеров есть разные методы. Какого придерживаетесь Вы?

— Да, есть разные уровни отношений, который выстраивают дирижеры: например, диктаторский подход или, напротив, дружеская форма «обратной связи». Скорее всего, мне все-таки ближе первая модель, последний вариант я как-то не принимаю.

— Наверное, второй вариант менее результативен.

— Это потому что коллективное творчество приводит к хаосу. Но ведь был же оркестр Персимфанс, в котором не было дирижера. Музыканты просто между собой договаривались - все это оправдывалось и как-то просуществовало, правда, до тех пор, пока не начались споры.

— И, тем не менее, Петр Айду в 2009 году его возобновил.

— Наверное, это цикличный процесс.

— А у вас в оркестре какие главные принципы?

— Мы придерживаемся политики не зарабатывать на концертах, все наши программы просветительские. И та удивительная атмосфера, которая есть у нас в оркестре и которую вы, надеюсь, смогли немного почувствовать на концерте, основана на принципе доверия. У меня одна журналистка как-то спросила, что бы я хотел пожелать своему оркестру? Наверное, чтобы мы вместе росли и у меня были возможности максимально заинтересовать музыкантов. Понятно, что когда они поступают в Консерваторию, их сразу переманивают в другие оркестры, но так хочется расти вместе.

— Сколько времени уходит на подготовку концерта?

— Если говорить о том, как строится работа в оркестре, то здесь для каждого этапа необходимо время. И чаще всего его очень мало. Сначала идет разбор материала, на следующем этапе - создается представление о том, как на самом деле надо играть. Затем присоединяются солисты. Когда музыканты приходят в оркестр и перед ними стоят ноты, которые они зачастую видят в первый раз, многие даже не понимают, какая их ожидает длинная выстроенная цепочка.

— Есть те, кто не выдерживает?

— Конечно. Сначала музыкантам нужно пересилить себя и выучить программу, затем сыграть, выполнить нюансы и те технические сложности, которые зачастую кажутся невыполнимыми. И только после этого выход на финишную прямую – концерт. Этот сезон у нас довольно насыщенный. Мы подготовили программы латиноамериканской музыки, произведений Георгия Свиридова с участием Сергея Михайловского, лауреата Всероссийского Пушкинского конкурса чтецов, произведений Сергея Танеева с хоровой капеллой «Ярославия». Сейчас мы готовим концертную программу «Ромео и Джульетту» на музыку Чайковского с видео сопровождением Франко Дзеффирелли и текстами Уильяма Шекспира.

Ну а если говорить о концерте «Свидание с романсом», это был очень интересный проект. Обычно мы планируем расписание где-то на сезон вперед и планомерно идем от концерта к концерту. Мы приехали в конце марта после ярославских гастролей и по графику и планам должны были приступить к романсам. На это у нас оставалось 3 или 4 репетиции, а в программе было заявлено более 18-ти (!) романсов с солистами Московского театра «Новая опера». То, что в лице руководства театра мы нашли поддержку, - для нас была большая честь, мы обязаны были оправдать доверие.

— Могу сказать, что играли вы просто поразительно, и даже пространство вам подыгрывало – в этом светлом и просторном зале ничто не заглушало звук…

— Спасибо! Честно скажу, когда я увидел, какая огромная папка нот лежит на пюпитрах перед музыкантами, я даже испугался. Но вскоре был удивлен: музыканты с энтузиазмом включились в работу и за 4 репетиции мы подняли этот пласт. Поверьте, это было не просто. В этот вечер зал был переполнен и, к сожалению, не смог вместить в себя всех желающих. Мы теперь понимаем, в каком ключе нас хочет видеть публика, поэтому будем делать новые интересные проекты.

— Ульяна, у меня вопрос Вам как куратору о Вашем видении этого проекта. Какой средний возраст музыкантов в оркестре?

Ульяна Мартынова: Вообще средний возраст оркестрантов где-то 14-16 лет, хотя у нас есть музыканты и младше. Мы проводим прослушивания и в детских музыкальных школах. Наш коллектив дает молодым музыкантам возможность попробовать себя в статусе профессионалов, при этом концертный репертуар подобран так, чтобы дети справились с материалом. Обычно репетиции проходят 1-2 раза в неделю, а также мы проводим дополнительные встречи перед концертом. Большего всего мы заинтересованы в том, чтобы видеть рост музыкантов от программы к программе. Кроме того для нас важно, чтобы в нашем оркестре было интересно играть, это ведь не «обязаловка».

— А где проходят репетиции?

Ульяна Мартынова: Изначально оркестр создавался при Московской консерватории, поэтому и сейчас мы большую часть времени репетируем в помещении Оперной студии консерватории, иногда на других площадках.

— Получают ли ваши оркестранты зарплату?

Ульяна Мартынова: Музыканты получают стипендию при участии Российского фонда мира, - это общественная российская организация, которая в течение четырех лет является генеральным партнером оркестра. Благодаря фонду и реализуются все наши проекты.

— Давайте вновь вернемся к дирижерской профессии. Сегодня день рождения Сергея Прокофьева, в этом году мы все широко празднуем 120-летний юбилей этого прекрасного композитора. Василий, а Вы как раз сегодня дирижировали прокофьевским детским спектаклем «Петя и Волк» в театре «Новая опера». И это достаточно символично. Скажите, есть ли какая-то разница в дирижировании «взрослым» спектаклем и тем, который был написан конкретно для детей. Может быть, в этом случае происходит какая-то другая внутренняя работа?

— Спасибо за хороший вопрос. Почему-то бытует мнение, что детские мероприятия со стороны творческой работы заслуживают меньшего внимания, нежели взрослые. К сегодняшнему концерту мне готовиться было в несколько раз сложнее, потому что юная аудитория очень требовательна и фальши не воспринимает.

— Да, дети – это камертон…

— Абсолютно точно! Это самый чуткий камертон, который все слышит и понимает. При этом я считаю, что нельзя детей приучать только к легкой и доступной для восприятия музыке.

— А что в вашем понимании легкая музыка?

— Легкая музыка – это музыка с мелодией, которую дети чувствуют, понимают и которая у них рождает образы. В рамках сегодняшнего спектакля помимо такой программной вещи как «Петя и волк» был представлен еще и «Гадкий утенок», а это уже другая история. Как мне кажется, для детей это произведение просто набор нот. Кроме того тексты в «Гадком Утенке» очень сложны с точки зрения звуковедения и дикции. Но дети высидели на этом спектакле, значит, им понравилось. Однако для них это был еще и какой-то шок. Конечно, они достаточно быстро оправились от него, но ведь это не такая понимаемая музыка, наверняка она где-то отложилась в голове. В дальнейшем, возможно, вопрос «а что же это было?» перерастет в желание найти ответ на него.

— Вы стажировались у маэстро Фуата Мансурова и Джеймса Джадда. Как это было?

— Та ситуация, которая складывалась у меня при знакомстве с Джеймсом Джаддом, уникальна. В то время я заканчивал аспирантуру в консерватории по классу у Геннадия Петровича Керенцева и параллельно ходил заниматься дирижированием в класс профессора Леонида Владимировича Николаева. Но эти факультативные занятия были основаны скорее на интересе, нежели на том, чтобы действительно делать на это какую-то ставку.

— Простите, что вас перебиваю. А вы вообще азартный человек?

— Да, очень. И этого боюсь (смеется). В тот день в классе Леонида Николаева собрались дирижеры, которые по 15 минут представляли свое мастерство, но я наблюдал за всем просто как пассивный участник. Когда всё уже подходило к концу и Джеймс Джадд собирался уходить, концертмейстер Николаева спросил: «Василий, а почему ты не показываешься? Покажись». Джеймс Джадд подхватил эту идею, я начал дирижировать и, наверное, что-то тогда получилось. Для меня это было, конечно, огромным откровением, поскольку Джеймс Джадд с таким интересом начал меня направлять и поправлять. Фактически как раз он и открыл во мне тот азарт, о котором вы спрашиваете. Когда тебе говорят (особенно если это говорит мегапрофессионал и суперзвезда), что в тебе что-то есть, ты волей-неволей задумываешься об этом и начинаешь двигаться в этом направлении. Таким людям можно доверять.

— Дирижер – это закрытая профессия?

— Очень. В этой профессии нет одного решающего критерия, все определяется на каком-то другом уровне и объективизм здесь относителен. Допустим, ты дирижируешь, чувствуешь оркестр, но не уверен в себе…

— Если ты в себе не уверен, ты не можешь транслировать опыт на других людей?

— Любой дирижер не может быть в начале своей карьеры сразу в себе уверен. Я помню свои первые концерты и как все начиналось. Чтобы их провести, я уезжал за 100 км от Москвы и проводил их там. Чтобы, если вдруг что, никто об этом и не узнал (смеется).

— Это говорит о высокой планке требований к себе.

— Сразу заявляя о себе, ты должен хотя бы что-то наработать. И в этом отношении очень важна база. Возвращаясь к разговору о школе, хочу рассказать об еще одном дирижере, который дал мне путевку в жизнь и очень на меня повлиял – это Фуат Мансуров. Он показал мне структурно тот механизм, который должен присутствовать в работе дирижера, во многом открыв азы профессии. Получив базу, ты идешь по этому пути - где-то ошибаешься, где-то приобретаешь опыт, но зато у тебя всегда есть фундамент, на который можно опереться. Я считаю, что это самое главное, поскольку ты знаешь, что путь, на который ты встал, - правильный.

— Есть ли в рамках вашего оркестра инициатива для молодых дирижеров? Помогаете ли вы и им?

— В этом году в проект «Метель» мы пригласили для совместной работы Алексея Родионова, молодого дирижера из Астрахани, он еще только учится в Астраханской консерватории.

— Насколько я знаю, вы два года работали в Астраханском государственном оперном театре.

— Да, и для меня было очень важно, за тот период пока я там был, создать что-то полезное и как-то сформировать музыкальную молодежь. Поэтому параллельно я запустил проект «Музыка детских сердец».

— А что это за проект?

— Этот проект был создан мной и специально разработан совместно с Правительством Москвы в 2004 году. Он включает в себя четыре этапа: на первом мы собираем заявки от молодых музыкантов, которые хотят принять участие в концерте. На втором происходит конкурсный отбор, в ходе которого мы отсекаем музыкантов еще пока не достигших приемлемого уровня. В третьем туре мы берем ту программу, которую играют участники, и адаптируем ее к симфоническому оркестру. Если участник играет оригинальное произведение, мы ищем для этого произведения голоса, если нет - наши специалисты делают оркестровку. И, наконец, на четвертом туре мы даем возможность солисту выступить вместе с симфоническим оркестром.

— То есть фактически это конкурс?

— Я бы сказал, это путевка в жизнь. Чаще всего у молодого музыканта есть два пути, чтобы выступить с симфоническим оркестром. Нужно быть либо очень одаренным и поддержанным всеми, либо у тебя должны быть возможности купить оркестр. А есть ведь люди, которые очень способные, но они еще не успели раскрыть свой талант. Они действительно талантливые, мы не помогаем тем, кто недостоин. Музыканты, поучаствовав в нашем проекте и представив себе будущее, которое они могут получить, начинают в три раза больше прикладывать усилий. Мы задумали этот проект как долгоиграющий. В частности, когда я собирал проект «Музыка детских сердец» в Астрахани, мое внимание привлек молодой дирижер Алексей Родионов, которому я, рискуя собственной репутацией, даже доверял оркестр, и на том этапе он полностью оправдал мои надежды. Вы ведь понимаете, что значит для начинающего дирижера приехать в Москву и выступить с симфоническим оркестром – это более чем престижно. Очень надеюсь, что те музыканты, которым мы даем возможность проявить себя и выступить с оркестром, и в дальнейшем будут радовать успехами и заявлять о себе.

— Скажите, а где сейчас Алексей Родионов?

— Он продолжает обучение в Астраханской Консерватории. На самом деле, мало очень ярких дирижеров, которые серьезно относятся к профессии. Кроме того каждый воспринимает дирижирование по-разному.

— Как вы это воспринимаете?

— Это большой труд. Не очень многие осознают, какой этот труд, - он настолько многогранен и подчас незаметен простому зрителю, приходящему на концерт. А бывают ведь и дирижеры, которые заразились идеей дирижирования, но при этом просто пытаются копировать жесты и выдавать это за профессионализм. Это ошибочное, хотя и довольно распространенное явление. Наверное, для меня дирижирование – это возможность найти взаимосвязь с оркестром. Это состояние, когда ты понимаешь, что ты хочешь сказать руками, при этом музыканты тебя понимают и на это реагируют. Дирижирование – это бесконечный процесс, в котором ты постоянно ищешь себя.

— У меня есть последний вопрос. Про оперу. Вы пришли в «Новую оперу» в конце прошлого года, кроме нескольких детских спектаклей вас можно услышать в «Псковитянке» Римского-Корсакова, «Летучей мыши» Штрауса и других спектаклях. Скажите, что бы вы хотели исполнить?

— У меня есть мечта, но лучше я оставлю ее в тайне.

— Хорошо. А какой музыкой вам нравится дирижировать?

— Мне очень близка русская опера. Помню, был совершенно удивительный случай в Астрахани, когда в конце театрального сезона решили, что мы закрываем сезон «Борисом Годуновым» Модеста Мусоргского. Напомню, у этого города особый климат. А это ведь июнь! Бояре! В таких костюмах и зимой-то не очень холодно. Артисты с утра до вечера репетировали в костюмах, рядом дежурила скорая. Это было мое первое полное погружение в русскую оперу. После окончания спектакля зал встал и еще минут 15 не отпускал артистов в знак благодарности за их настоящий творческий подвиг.

— А как вам западные композиторы?

— Мне достаточно сложно понимать музыку. Например, музыка Джоаккино Россини - она сама по себе как бриллиант исключительной огранки и это не дает возможности для самовыражения. Ты преподносишь ее на блюдечке слушателю, он ее воспринимает. В русской опере ты имеешь возможность погрузиться в музыку, передать переживания и страдания. Именно в русской музыке, потому что тебе это близко. Погружаясь в оперу, я всегда знакомлюсь с трактовками других дирижеров. Если ты берешься слушать исполнение русской оперы великими западными дирижерами, ты понимаешь, что это несопоставимо с твоим видением.

— Это другой язык?

— Другой язык, да. Есть такие моменты, которые в крови. А еще есть режиссеры, которые выкладываются на 100%. Недавно у нас прошла премьера оперы «Князь Игорь» Александра Бородина, которую поставил режиссер Юрий Александров – мастер высочайшего пилотажа. Он пришел в театр и всех заразил своей энергией, мне было очень интересно с ним работать, у него каждое действие подчинено музыке. Это, конечно, поражает.

— Да, я видела его репетиции и интервью, которое он давал перед премьерой. Это действительно очень эмоциональный режиссер. Мне даже показалось, что он говорит меньше, чем делает.

— Правильно. Надеюсь, мне удалось почерпнуть у него кое-что важное и ценное для работы, но все это собирается по крупицам. После встречи с такими людьми понимаешь, что такое настоящий режиссер.

Беседовала Екатерина Андреас

На фото:
Василий Валитов

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru