Аренианская афиша 2009 года предлагала своим зрителям один эксклюзивный гала-концерт 24 июля с участием Пласидо Доминго, посвященный 40-летию его дебюта в «Арена ди Верона» (четвертые акты опер «Отелло» Верди, «Сирано де Бержерак» Альфано и «Кармен» Бизе), а в основной программе – полнометражные постановки пяти опер. Среди них – «Кармен», «Аида», «Тоска», «Турандот» и «Севильский цирюльник». Несмотря на всю разномасштабность «камерно-комического» шедевра Россини и огромной чаши веронской арены, эта постановка 2007 года аргентинского режиссера-интеллектуала Хуго де Ана и в нынешнем сезоне пользуется в Вероне невероятной популярностью. «Тоска» – уже вариант «камерно-драматический», но для арены вполне подходящий.

Три других названия так и просятся на арену сами, при этом каким-то непостижимым образом все непременно ожидают, что «Кармен», лирическая по своей сути французская опера, должна обязательно представать грандиозным помпезно-массовым зрелищем. К тому же если учесть, что за дело берется такой маститый режиссер, как Франко Дзеффирелли – именно его постановка уже который год не сходит с аренианской афиши, – то все «неуместные» вопросы и музыковедческие изыскания отступают на второй план…

Непосредственно живые впечатления автора от нынешнего сезона в «Арена ди Верона» основаны на двух спектаклях – «Турандот» и «Аиде». Слава Богу, с погодой повезло, ибо на моем собственном опыте были случаи, когда Тоска так и не бросилась со стен замка Сант-Анджело, а Хозе так и не зарезал свою Кармен – из-за дождя увидеть и услышать последние действия названных опер было, увы, не суждено…

Как и «Кармен» Дзеффирелли, «Турандот» в постановке известного российского режиссера из Санкт-Петербурга Юрия Александрова в летней веронской афише появляется не первый год. Соратником режиссера одновременно в качестве сценографа и художника по костюмам выступает Вячеслав Окунев. Этот дуэт, кажется, сделал всё возможное и невозможное, чтобы обжить гигантский театральный подиум, драматургически оптимально наполнить и многопланово организовать весьма не простое сценическое пространство, чрезмерно растянутое по флангам. Посредине – гигантский шар, то зловеще могущественный, то иррационально таинственный, то философски мудрый, ассоциирующийся с всевидящим оком оракула в лабиринте драматических судеб, предначертанных героям оперы. Шар непростой: он способен открывать свое чрево, которое на определенных этапах развития сюжетного действия способно представать в различных ирреальных субстанциях. На флангах – лесенки и арки-выгородки в стиле китайских пагод, на заднем плане – всё та же незамысловатая «архитектура» и романтический горный пейзаж, окутанный причудливой игрой света и тени.

В первом действии создается ощущение, что вся сцена ходит ходуном: море пластического миманса, китайской экзотики, акробатического действа, световых, пиротехнических и прочих эффектов. Во втором действии, чтобы загадать Калафу свои «смертельные» загадки, Турандот величественно выезжает из-за шара-оракула на огромном драконе-пьедестале. Калаф, бросая вызов судьбе, непременно ударяет в гигантский гонг, а свой знаменитый хит, арию третьего действия, неожиданно поет в миниатюрной беседке, в «камерной», почти домашней обстановке, словно намеренно подчеркивая естественность чувств и подспудную человечность момента, а не героический пафос триумфатора, отгадавшего все загадки Турандот. Решенным невероятно динамично и одновременно лирически проникновенно предстает образ Лю. Чрезвычайно заботливым оказывается и режиссерская проработка характера Тимура. В начале второго действия гротесковые зарисовки министров с накладными животами настраивают на ощущение театра в театре: при этом ощущается и легкий оттенок режиссерской беззаботной самоиронии.

И всё же главным козырем постановки Александрова – Окунева является самодовлеющая зрелищность, сочность сценографической и световой фактуры. Третье действие с финальным дуэтом Калафа и Турандот, пожалуй, самое философски проникновенное, сконцентрированное не на внешнем, а на внутреннем содержании духовного мира главных героев, но при этом и здесь зрелищность как таковая не отменяется. Спектакль смотрится на едином дыхании, это настоящий подарок среднестатистическому туристу-меломану, которому самое главное – «сделать красиво». У Юрия Александрова это получилось превосходно! И это его несомненная удача, которой хочется воздать должное и в лице музыкального критика…

Вокальная раскладка последнего представления сезона, спектакля, на котором я присутствовал, была следующей: Турандот – Кристина Пиперно, Калаф – Франческо Хонг, Лю – Фьоренца Чедолинс, Тимур – Марко Спотти. В этом году практически на все спектакли была ангажирована Джованна Казолла, едва ли не самая эталонная на сегодняшний день Турандот, взращенная на почве итальянской музыкальной школы. Мощная вокальная фактура позволяет вторгаться певице и в репертуар меццо-сопрано: в частности, под занавес нынешнего веронского сезона запланированы две «Аиды», в которых она предстанет в партии Амнерис. Лишь последний спектакль «Турандот» доверили другой итальянке Кристине Пиперно, которой при всей ее вокальной культуре и неплохой технической грамотности не хватало самого главного – стенобитной голосовой мощи, тем более в условиях веронской арены. Партия Турандот в ее исполнении, будучи лишенной стальной выразительности будоражащих нерв fortissimi, превратилась в условно-вокальный эрзац. Южнокорейский тенор Франческо Хонг заслуживает лишь нейтральной сдержанности в отношении своего вокала. В целом он произвел неплохое впечатление, однако всё дело портила чрезмерная зажатость его звуковой эмиссии и явно ограниченные тесситурные возможности. И всё же каким-то чудом он ухитрился-таки «въехать» в культовое верхнее «до» в тот самый момент, когда вся надежда услышать его была уже окончательно потеряна.

Если ни Турандот, ни Калаф не смогли стать заметными явлениями спектакля, то другая пара (Лю – Тимур) заслуживает самой высокой оценки. Несмотря на всю подчиненность партии Тимура, Марко Спотти сумел вылепить из нее образ, притягательно цельный и абсолютно безупречный в вокально-драматическом отношении. И наконец, Фьоренца Чедолинс предстала восхитительной Лю, созданием, поистине неземным, сильным и хрупким, нежным и благородным, беззаветно любящим и искренне страдающим. Партия Лю – одна из коронных пуччиниевских образов певицы. Не простая и такая благодатная в певческом плане, она требуют безупречного владения всем арсеналом средств вокально-драматической выразительности. Чедолинс, которую сегодня по праву считают наследницей исполнительских традиций великой Ренаты Тебальди, – одна из таких артистов-певцов с большой буквы, подлинный мастер своего дела, редчайшее по красоте и выразительности лирико-драматическое сопрано с преобладанием драматической форманты. Свободно льющаяся кантилена, необычайная полетность звуковой эмиссии без остатка захватывают слушателя в сладкий исполнительский плен, возвращение из которого после жертвенной смерти героини, кажется неправдоподобно скоротечным. Этот голос, легко пробиваясь сквозь оркестр, буквально парит над ареной, заставляя забывать обо всём на свете и наполняя душу флюидами высочайшего искусства итальянского бельканто…

В отношении «Аиды» достаточно сказать, что постановка этого сезона – статически помпезная и классически монументальная версия реконструкции исторической постановки 1913 года, осуществленная Джанфранко де Бозио. Время от времени бережно сохраняемые декорации и сценографический реквизит к радости широкой туристической публики достаются из запасников, на ступенях гигантского задника вспыхивают огни факелов, а в сцене триумфа на арене появляются живые белоснежные лошади… На сцене – буйство красок экзотических ориентальных костюмов, огромное море массовки, непременные танцевально-пластические вставки в развернутых инструментальных эпизодах. Сценографическая архитектура весьма незамысловата. Четыре четырехколонных живописных портика, перемещаемые от действия к действию по сцене и составляемые в различных комбинациях, создают «призрачную» смену декораций. На флангах – огромные обелиски с массивными «каменными» балюстрадами лестниц. В сцене на берегу Нила – «настоящий» пальмовый лес и заросли тростника. В последнем акте над могильной плитой – взметнувшиеся в небо огромные фалды шатра, символизирующего храм с изваяниями египетских богов. Эта чистейшей воды классическая традиционная постановка запечатлена и на DVD – и сей важный исторический артефакт фестиваля «Арена ди Верона» можно увести с собой в качестве сувенира: его вы обязательно найдете в магазинчике прямо под сводами арены. Сезон 2001 года был последним, когда шла великолепная в постановочном отношении «неоклассическая» «Аида» Пьера Луиджи Пицци. На следующий год его надолго сменила колоссальная по своим масштабам и сценографии постановка Дзеффирелли. Сейчас в отношении бессмертного вердиевского шедевра в «Арена ди Верона» – период исторической постановочной «релаксации».

Состав увиденного мной спектакля был хорош как на подбор: Аида – Кристин Льюис, Радамес – Вальтер Фраккаро, Амнерис – Анна Смирнова, Амонасро – Амброджио Маэстри. Имя американской певицы Кристин Льюис мне было совершенно не знакомо до этого, но впечатление от ее трактовки партии Аиды оказалось весьма сильным. Хорошо поставленный, возможно, не самый большой, но драматически точно акцентированный голос нашей героини отличается очень грамотным, интонационно выверенным звуковедением. Полетное и в меру подвижное сопрано Кристин Льюис вполне комфортно ощущает себя в масштабах огромной открытой арены. Обладая хорошей серединой и развитым диапазоном, голос прекрасно звучит как в верхнем, так и в нижнем регистре.

Итальянского тенора Вальтера Фраккаро я хорошо помню по постановке «Аиды» 2005 года в Термах Каракаллы. Если первое давнее знакомство с ним произвело в целом лишь неплохое впечатление, то в веронской постановке в партии Радамеса певец раскрылся самым наилучшим образом, продемонстрировав благородство кантилены, уверенное владение диапазоном, потрясающее артистическое перевоплощение. Захватывающую музыкально-драматическую трактовку партии Амонасро предложил опытный итальянский певец Амброджио Маэстри.

И всё же самым неизгладимым впечатлением спектакля стала Амнерис в исполнении нашей молодой соотечественницы Анны Смирновой. Обладая большим от природы и роскошным по тембру практически контральтовым звучанием, певица в последнее время уверенно покоряет сцены зарубежных оперных театров. Мое перовое знакомство с исполнительницей состоялось в партии Эболи на сцене театра «Ла Скала». Успех был просто феноменальный! Совсем недавно она спела там же и Амнерис. Насыщенность драматической кантилены, потрясающие тесситурные возможности певицы, позволяющие ей вторгаться даже репертуар сопрано, глубокая чувственная фактура голоса, природная музыкальность и артистизм по праву причисляют Анну Смирнову к мировому цеху ведущих меццо-сопрано. И трактовка певицей партии Амнерис в спектакле «Арена ди Верона» – едва ли не лучшее тому подтверждение!

За оркестровым пультом обеих постановок, и «Аиды», и «Турандот», стоял один из дирижерских корифеев «Арена ди Верона» Даниэль Орен. Этот музыкант – личность невероятно темпераментная, его оркестр то и дело взрывается фонтанами драматических эмоций, но они не перехлестывают через край: хоровое звучание и голоса солистов находятся в удивительно гармоничном балансе с оркестровым аккомпанементом. Когда за пультом «Арена ди Верона» Даниэль Орен, можно не сомневаться в успехе спектакля, ведь это имя давно уже – и небезосновательно! – стало одним из узнаваемых брендов фестиваля.

Уже анонсирована афиша следующего сезона «Арена ди Верона», 88-го по счету. В ней снова такие названия, как «Аида», «Кармен» и новая постановка «Турандот», а также возобновляемые после большого перерыва «Мадам Баттерфляй» и «Трубадур». Изюминкой сезона 2010 года станет то, что постановки всех пяти названных опер станут впечатляющим бенефисом маэстро Франко Дзеффирелли, выступающего в них режиссером и сценографом в одном лице. Заметим, что с появлением в «Арена ди Верона» новой постановки «Турандот» заканчивается сценическая жизнь предыдущей постановки Александрова – Окунева: спектакль, на котором мы только что побывали, последний не просто в рамках нынешнего сезона, он вообще последний.

И в заключении приведем любопытную официальную статистику представлений «Арена ди Верона» за период с 1913 по 2008 год, почерпнутую со страниц фестивального буклета 2009 года. По числу показов за эти годы с гигантским отрывом, несомненно, лидирует «Аида» (532 раза!). В категорию от 100 до 200 представлений попадают «Турандот», «Набукко» и «Кармен» (внутри категории оперные названия располагаются по возрастанию общего числа показов). Категория от 50 до 100 показов более представительна. В нее входят «Мадам Баттерфляй», «Сила судьбы» «Джоконда», «Богема», «Трубадур», «Сельская честь», «Тоска», «Травиата» и «Риголетто». Категорию от 20 до 50 представлений составляют «Фауст», «Лоэнгрин», «Лючия ди Ламмермур», «Севильский цирюльник» (Россини), «Норма», «Отелло» (Верди), «Андре Шенье», «Бал-маскарад», «Мефистофель» и «Паяцы». И, наконец, самая обширная категория до 20 представлений насчитывает 35 названий – от «Марты» Флотова (2 раза) до «Девушки с Запада» и «Макбета» (по 18 раз). Сюда попадает и единственная русская опера «Борис Годунов» (15 раз). Эта статистика наглядно показывает, что репертуарное сито фестиваля «Арена ди Верона» действует бескомпромиссно четко, делая основную ставку на популярные названия, предназначенные самой широкой зрительской аудитории.

\<- в начало | продолжение ->

На фото (FOTO ENNEVI):
«Турандот». Сцена из спектакля
«Турандот». Сцена из спектакля
«Турандот». Сцена из спектакля
«Турандот». Марко Спотти (Тимур)
«Турандот». Франческо Хонг (Калаф)
«Турандот». Фьоренца Чедолинс (Лю)
«Аида». Сцена из спектакля
«Аида». Сцена из спектакля
«Аида». Амброджио Маэстри (Амонасро)
«Аида». Анна Смирнова (Амнерис)
«Аида». Кристин Льюис (Аида)

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru