Несомненно, «Деметрио и Полибио» — первая опера Россини, однако не первая из его произведений, увидевших свет театральной рампы. С ее сочинением вообще много неясного — того, что можно вполне отнести к категории легенд и домыслов. Да и сам Россини вносит существенную долю путаницы. По его собственному утверждению, он написал «Деметрио и Полибио» в тринадцатилетнем возрасте, а через четыре или пять лет, после того как она была написана (точно он припомнить не может), состоялась ее премьера, хотя сам композитор, якобы, и не предполагал, что из написанного может получиться опера. Если сопоставить 1792 год (год рождения Россини) с называемыми им его тринадцатью годами, то написать «Деметрио и Полибио» он должен был в 1805 году. Следовательно, вступить в контакт с весьма необычной передвижной «семейной» антрепризой, возглавлявшейся известным в прошлом тенором Доменико Момбелли, ибо заказ на оперу Россини получил именно от него, маэстро должен был в том же году — запомним: в 1805-м.

Получается, что и премьера оперы должна была состояться в 1809-м или 1810-м, а не в 1812 году, как это имело место на самом деле. Сам же Россини в момент премьеры «Деметрио и Полибио» в Риме, на сцене Teatro Valle 18 мая 1812 года, находился в Венеции, где в то время жил и следил за тем, как проходили спектакли его нового одноактного фарса «Шелковая лестница» (премьера этой оперы в Teatro San Moise прошла за девять дней до премьеры «Деметрио и Полибио»). Об успехе постановки в Риме маэстро узнал из письма Момбелли, который заботливо вложил в него газету с рецензией.

Момбелли, несмотря на то что переступил порог своего пятидесятилетия, всё еще пользовался спросом — и в первой опере Россини он исполнил партию сирийского царя Деметрия (Деметрио), персонажа, скрывавшегося до поры до времени под именем его посланника Эумена. К тому же знаменитый тенор не был лишен и композиторского дара, что, как будет обсуждаться далее, имеет и самое непосредственно отношение к «Деметрио и Полибио». Вторая жена руководителя труппы Винченцина Вигано Момбелли, ставшая автором либретто, «происходила из мира балета». Она была сестрой Сальваторе и дочерью Онорато Вигано, а ее дядей (через последующий брак с ее матерью Марией Эстер стал не кто иной, как Луиджи Боккерини). Имя Эстер было дано и самой известной из двенадцати дочерей четы Момбелли. Сопрано Эстер Момбелли, ставшая первой Лизингой в первой опере Россини, снискала в качестве примадонны профессиональный триумф на сценах наиболее важных европейских театров, включая и Итальянский театр в Париже, где она опять же встретилась с Россини в партии Мадам Кортезе в 1825 году в его последней итальянской опере, которой суждено был стать «Путешествию в Реймс». Другая дочь Винченцины и Доменико Момбелли, на год младшая, чем Эстер, контральто Анна Момбелли, стала первой исполнительницей травестийной партии Сивено (чтобы не было путаницы следует сразу сказать, что под именем Сивено, согласно либретто, скрывался Деметрио-младший, потерянный когда-то сын Деметрио, нареченный тем же самым именем). Итак, две сестры Эстер и Анна Момбелли являли собой необходимый базис примадонны-сопрано и контральто-травести, на котором в конце XVIII — начале XIX века всё еще незыблемо покоилась опера-сериа. Квартет голосов был укомплектован также басом Людовико Оливьери — постоянным участником «семейного» бизнеса Момбелли. Он и стал первым исполнителем партии парфянского царя Полибия (Полибио).

Несмотря на маленькую легенду Россини, изложенную в самом начале, которую можно в равной степени отнести как к игре самолюбия, так и к простой забывчивости композитора, по мнению итальянского музыковеда-текстолога Даниэле Карнини, следует признать, исходя из объективной хронологии, что эта история должна была случиться в 1810 году (а не в 1805-м!), то есть когда Россини было восемнадцать лет. Именно в этом году в Болонье, где он тогда жил, труппа Момбелли давала небольшую оперу Марк’Антонио Портогалло, а молодой Россини явился к ее импресарио с просьбой дать ему ноты арии из этой оперы, которые захотела иметь «одна из его покровительниц», имя которой так и осталось неизвестным. Получив отказ, Россини записал эту арию на слух по памяти, повторно прослушав ее в театре, и пришел к Момбелли демонстративно размахивая ее нотами. Тот, не поверив, что подобное возможно, стал вначале подозревать его в сговоре с переписчиком, на что Россини заявил, что, прослушав оперу еще раз, он принесет всю ее партитуру полностью! С этого момента Момбелли стал одаривать молодого маэстро своей дружбой и давать ему сначала слова дуэта, потом одной из арий будущей оперы «Деметрио и Полибио» и так далее до тех пор, пока отдельные фрагменты, сочиненные Россини, не были скомпонованы в целое произведение. По мнению Даниэле Карнини, хотя это всего лишь и предположение, Момбелли вполне мог рассчитываться с молодым композитором за каждый написанный фрагмент в отдельности. Однако такое предположение вовсе не кажется неправдоподобным, ибо Россини фактически утратил свое «авторское постановочное» право по отношению к написанному им: как уже было сказано, эту оперу Момбелли удалось пристроить только через два года в Риме, когда сам композитор был в Венеции и узнал о премьере после того, как она состоялась. Эта опера стала первой из немногих сочинений композитора, которой он не дирижировал и никогда не интересовался ее дальнейшей судьбой. А ведь в 1813 году, после того, как ее услышали в Фаэнце и Модене, представления, организованные Момбелли, прошли также и в Милане на сцене Teatro Carcano — и, конечно же, трудно поверить в то, что Россини ничего об этом не знал: знал, конечно, но участие свое никак не проявлял.

В отсутствие изданных либретто первых представлений оперы, другие сохранившиеся источники заставляют сделать вывод, что к концу 1813 года «Деметрио и Полибио» представлял собой сочинение в его оригинальной редакции, главными персонажами которой являлся только квартет главных героев, о котором шла речь выше. Но уже в 1814 году в Болонье, в Teatro del Corso, прошла постановка, в которой, помимо квартета главных персонажей в том же «семейном» составе Момбелли, появились еще и двое второстепенных, дополнив общее число участников-солистов до классического числа «шесть», характерного для оперы-сериа. Пара слуг-компримарио, Онао и Альмира (или Ольмира), имели даже свои собственные арии-номера, возможно, заимствованные из других опер. С этого момента все издания либретто «Деметрио и Полибио» включают имена двух слуг (с ариями или без них). Это продолжается и на протяжении ряда лет после того, как обсуждаемая опера перестала быть эксклюзивной собственностью труппы Момбелли. Ее постановки были широко распространены вплоть до 1819 — 1820 годов и даже несколько позже благодаря отдельным появлениям за рубежом (в Вене, Дрездене, Мюнхене и Лиссабоне). Затем в Италии наступил достаточно большой перерыв до 1829 года, когда опера вновь была поставлена в «Ла Скала» (опять же исключительно с квартетом главных персонажей). Единственное более позднее представление оперы, о котором осталось хотя бы упоминание, произошло в Неаполе в 1838 году. Затем следует резкий скачок в наше время, когда 25 июля 1979 года в Италии на сцене Teatro dei Differrenti di Barga в рамках фестиваля «Opera Barga» состоялось первое современное возрождение «Деметрио и Полибио» (к сожалению, данными о количестве персонажей, фигурировавших тогда, я не располагаю). Затем наступает последний период забвения длиной в тридцать один год (если не считать концертного исполнения для шести персонажей на фестивале в Мартина Франка в 1992 году). Этот период заканчивается нынешним первым обращением к этому раритету Россиниевского оперного фестиваля. Очень символично, что сам фестиваль в Пезаро рождается буквально через год после первого в наши дни представления в Барге первой оперы Россини.

Очерченная история, случившаяся с «Деметрио и Полибио» в XIX веке, уже сама по себе полна «театрального драматизма», легенд, загадок и домыслов, поэтому намерение текстолога Даниэле Карнини, взявшегося за осуществление критической редакции партитуры этой оперы, на первый взгляд, кажется абсолютно неподъемным. И это усугубляется двумя главными причинами. Во-первых, авторская копия партитуры (за исключением ее небольшого фрагмента — знаменитого квартета второго акта «Donami omai Siveno») утеряна. Во-вторых, неизвестно точно, насколько полно было участие Россини в написании всей оперы, ведь сочинялась она весьма необычным, фрагментарным образом. У исследователя практически не остается сомнений, что увертюра написана не Россини, а Момбелли, а ряд косвенных документальных источников указывает на то, что и отдельные номера сочинены также Момбелли (ария Сивено «Perdon ti chiedo, o padre» и ария Эумена с хором «Lungi dal figlio amato» — обе из второго акта). Именно поэтому исследованиям «Деметрио и Полибио» практически не уделялось должного внимания, как впрочем и «Киру в Вавилоне», автограф которого также утерян и который, будучи написанным в 1812 году, был поставлен в Ферраре незадолго до премьеры «Шелковой лестницы» в Венеции. Однако намерения по созданию критической партитуры «Деметрио и Полибио» всё же не беспочвенны. Они основаны на сравнительно-музыковедческом и текстологическом анализе достаточно представительной коллекции манускриптов партитуры, дошедших до наших дней. Восемь полных списков партитур (полных или почти полных и одной, содержащей только первый акт) принадлежат трем различным ветвям: а) римскому списку, след которого тянется с премьеры 1812 года; б) болонскому «апокрифу» 1814 года, в котором появляются пара второстепенных персонажей; в) группе, манускриптов, к которых присутствует только первоначальный квартет персонажей и которые представляют версии, еще больше отличающиеся от оригинала, но зато соответствуют единственному фрагменту партитуры — квартету второго акта, являющемуся подлинным автографом Россини. И, конечно же, в деле воссоздания истинной картины первоначальной партитуры, как нельзя кстати, помогает «фирменный автоплагиат» Россини, если и не текстологически «дословный», то стилистически уж точно распознаваемый, поэтому попутно целый ряд других его сочинений также был подвергнут сравнительному музыковедческому анализу.

Работа по созданию критической редакции партитуры только начата, и загадок в ней еще пока немало, поэтому нынешняя версия Россиниевского фестиваля в Пезаро — пока лишь начало капитального пересмотра, научная ревизия, но еще далеко не критическая редакция. В частности, хотя и сохранился россиниевский автограф квартета второго акта, он не согласуется с более ранними списками партитуры — и важно понять, присутствовал ли он изначально или был написан позже. По словам автора этого начинания Даниэле Карнини, исследовательская работа будет продолжена, но она требует огромных затрат времени. Так что Россиниевский оперный фестиваль и по сей день остается верен своим незыблемым редакционным принципам.

Нечто подобное, хотя на этот раз идет речь о двух разных критических редакциях одного произведения, уже было проделано с россиниевской «Зельмирой» (1822), впервые показанной на фестивале в Пезаро в 1995 году, а в прошлом году дождавшейся, наконец, премьеры ее другой критической редакции (парижской 1826 года), которая в законченном виде была опубликована только в 2005 году. Хотя намерение осуществления DVD-релиза «Зельмиры» в фестивальной редакции 2009 года и было анонсировано, самого релиза на рынке видеомузыкальной продукции всё еще нет, а меломаны всего мира его явно заждались.

<- в начало | продолжение ->

На фото (Studio Amati Bacciardi):
сцена из оперы «Деметрио и Полибио»
Мирко Палацци (Полибио), Мария Хосе Морено (Лизинга)

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru