Геннадий Рождественский, отмечающий в этом году свое 80-летие, любит ходить нетореными тропами. Хорошо известно, что маэстро издавна привлекает нетривиальный репертуар, особую страсть знаменитый дирижер питает к музыке своих современников, по причине чего им было исполнено с разными российскими и зарубежными коллективами множество мировых премьер. Но даже, когда Рождественский обращается к классическому наследию, он старается выбрать что-то такое, что давно не звучало в концертных залах, что основательно подзабыто не только публикой, но и профессиональными музыкантами. Например, вспоминается предновогодний концерт прошлого сезона, в котором знаменитый дирижер объединил кантату Римского-Корсакова «Из Гомера», скрипичный концерт Богуслава Мартину и две фортепианных транскрипции – оперы «Норма» (работа Отто Николаи) и собранных в балетную сюиту Отторино Респиги цикла россиниевских фортепианных миниатюр. Воистину – эксклюзивный винегрет!

Десять лет назад, в свою бытность худруком Большого театра России, Рождественский планировал поставить на его сцене «Чародейку» Чайковского: вследствие ухода маэстро с поста этому проекту не суждено было сбыться, а эту основательно забытую оперу самого знаменитого русского композитора в Большом годы спустя собирается делать Александр Лазарев (премьера запланирована на сезон 2011/12 гг.). Как бы в продолжение этой темы в своем филармоническом абонементе, полностью посвященном гению русской музыки, теперь Рождественский решил обратиться к еще более раритетному творению – первой опере композитора «Воеводе».

Оперное творчество Чайковского условно можно разделить на три пласта: во-первых, оперы сверхпопулярные, причем как в России, так и за рубежом («Евгений Онегин», «Пиковая дама», меньше – «Иоланта» и «Мазепа»), во-вторых, оперы, исполняемые не часто, лишь эпизодически появляющиеся на российских сценах и почти никогда – на мировых («Чародейка», «Черевички», «Орлеанская дева»), и, в-третьих, оперы, которые не исполняются никогда. К третьей категории, наряду с «Опричником» (редчайшая постановка это оперы в Большом в конце 1990-х данной аксиомы отнюдь не опровергает), как раз и относится опера «Воевода» - произведение совершенно забытое, несмотря на то, что его автор – самый популярный в России и мире русский композитор.

Столь незавидная судьба первого оперного опуса Чайковского совершенно естественна: опера, скажем прямо, не слишком удачная, что прекрасно осознавал и сам автор, по причине чего уничтожил ее партитуру через несколько лет после мировой премьеры в московском Большом театре. Однако в отличие от его второй оперы «Ундина», партитуру которой склонный к психопатии и экстравагантным поступкам гений также сжег, и ее восстановить возможности, судя по всему, нет никакой (ибо «Ундина» не имеет сценической истории вовсе, следовательно, ноты оперы не были широко распространены), «Воеводу» удалось собрать из оставшихся (в архивах Большого театра) оркестровых партий музыковеду Павлу Ламму в начале 1940-х. В 1949-м возрожденная опера впервые была поставлена на сцене ленинградского МАЛЕГОТа, позже к ней обращался Пермский театр оперы и балета им. Чайковского (на сцене которого, как известно, шли все оперы Петра Ильича), а в 1979 году силами столичного Театра им. Станиславского и Немировича-Данченко «Воевода» был записан на грампластинку.

Спустя более десяти лет после премьеры сам Чайковский писал (в письме к Н. Ф. фон Мекк): «"Воевода" без всякого сомнения очень плохая опера... Во-первых, сюжет никуда не годен, т.е. лишен драматического интереса и движения. Во-вторых, опера была написана слишком спешно и легкомысленно, вследствие чего формы вышли не оперные, не подходящие к условиям сцены. Я просто писал музыку на данный текст, нисколько не имея в виду бесконечное различие между симфоническим и оперным стилем... Третий его недостаток - слишком массивный оркестр и преобладание последнего над голосами. Все это недостатки, происходящие от неопытности». Оценка жесткая, но предельно справедливая. На концерте в Зале им. Чайковского 20 апреля это было абсолютно очевидно: опера рыхлая по форме, необычно затянутая, с невнятным сюжетом (от пьесы А. Н. Островского «Сон на Волге» мало, что осталось – несмотря на то, что либреттистом был сам великий драматург) и надуманными коллизиями.

Разумеется, Чайковский – гений, этот тезис – вне всяких обсуждений, и прекрасные музыкальные фрагменты есть и в малоудачном «Воеводе»: это и знаменитая ария Марьи Власьевны про соловушку, использованная композитором впоследствии в опере «Опричник» (широко известна как ария Натальи), это и почти белькантовый дуэт пленниц Нечая Шалыгина Марьи и Олёны, это и танцы из второй картины второго действия, призванные рассеять печаль пленницы-красавицы Марьи Власьевны. Однако отдельные и не единичные удачи сути дела не меняют. К тому же в опере действительно очень сильно симфоническое начало, оркестр явно перегружен в ущерб певцам, которым весьма непросто «продираться» через его звуковую толщу. Геннадий Рождественский пытался дать певцам приоритет, но сама музыка оперы этому мало способствовала, и симфоническое начало в ней оказалось куда сильнее и интересней вокального.

Исполнение раритетного опуса вызвало большой интерес столичных меломанов – в целом редкий в отношении национальной музыки. Зал имени Чайковского был заполнен под завязку так же, как и на недавнишней российской премьере генделевского «Ариоданта». Однако несовершенство произведения, его затянутость, способствовали тому, что наблюдался значительный отток публики, а особенно массовым исход был во втором антракте, и лучшие именно вокальные страницы оперы большинство публики так и не услышало.

Не способствовало удержанию энтузиазма слушателей и вокальное исполнение. Русскую оперу в России, тем более, практически неизвестную, должны исполнять только лучшие голоса – в противном случае не стоит и затеваться! Если к оркестру и хору нет претензий, музыка оперы была подана качественно и интересно (не беда музыкантов, что сама по себе она – не высшей пробы), а Рождественский управлялся со сложной симфонической тканью оперы как главнокомандующий – четко, властно, динамично, то певческие работы почти не вызывали интереса. Довольно-таки слабой оказалась главная лирическая пара: у Татьяны Федотовой (Марья Власьевна) и Максима Сажина (Степан Бастрюков) неплохо сделанные, приятные, но слишком уж камерные, немасштабные голоса – совсем не для русской романтической оперы. Слишком напряженное звучание демонстрировал Сергей Топтыгин (Роман Дубровин), грубоватое пение – Александр Киселев (воевода Нечай Шалыгин). Значительно лучше показалась Ирина Долженко (Олёна), ее сочное меццо прозвучало убедительно и интересно. Из исполнителей небольших партий стоит отметить яркий вокал Виктории Смольниковой (Настасья) и Игоря Лазарева (Новый воевода).

Этот проект в качестве просветительской миссии можно считать вполне состоявшимся – пришли, послушали незнакомую музыку, так сказать, приобщились. Но что до истинного удовлетворения, меломанского удовольствия – то этого было совсем мало, несмотря на то, что работа музыкантами под руководством знаменитого дирижера была проделана, конечно, колоссальная. И при всей моей личной большой симпатии к русской музыке трудно не признать, что вряд ли когда-нибудь «Воевода» будет иметь значительную сценическую практику – разве что как экстравагантная акция какого-нибудь музыканта-интеллектуала.

На фото:
Геннадий Рождественский

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru