«Метрополитен», наконец, показал финальную часть терминальной тетралогии… После «Золота Рейна» смотреть «Валькирию» и «Зигфрида» я не стал: любопытно, но не интересно, так как в горизонтальной, сегментарно вращающейся конструкции, переливающейся сочными видеопроекциями, с самого начала была заложена нехитрая инсталляционная концепция новой версии «Кольца», не имеющая к полноценной интерпретации величайшей эпопеи всех времен и народов ни малейшего отношения.

Конечно, Вагнера достаточно интерпретировали, и даже иногда удачно. Но именно поэтому у большинства из тех, кто приходит в оперный театр, в сознании уже состоялся свой Вагнер, и, с точки зрения уважения к зрительским симпатиям, работа Лепажа — сплошной эмпатический реверанс: технологично, современно, статично, костюмированно… А уж какие там мысли и идеи колыхали неустойчивую психику байройтского гения, все и так «в курсах»… Не дети, поди.

В итоге концерт на вращающихся стропилах, хоть и вызывает художественный скепсис, но в рамках традиционной сложности работы с тетралогией всегда возникает спасительный вопрос — а почему бы и нет? Ну, кто сказал, что Вагнер и цирк — две вещи несовместные? Очень даже и весьма. В Валенсии у Ля Фуры вообще сплошной синематографический абсурдизм, а тут все дамы при параде и даже не без некоторого налёта живописного сопровождения выступают. И, между прочим, если желаете глубину прочтения обрести, то садитесь у патефона и читайте, точнее следите за текстом под записи Шолти или Караяна… И вообще — не трепите нервы современным режиссёрам: они у них, судя по их работам, и так расшатаны… Впрочем, последние работы Лепажа — явное исключение из этого клинического правила.

Режиссёр абсолютно честно декларирует свою оформительскую вторичность по отношению к материалу, и, принимая эти условия, даже очень заносчивый вагнерианец незаметно сам для себя попадает в зону невообразимого комфорта: оказывается, самоустранение режиссёра от интерпретационного вмешательства в первоисточник не только не мешает восприятию, но и способствует качеству исполнения, ибо раздражающая поначалу статика с лихвой компенсируется подвижностью видеоинсталляций и гигантской вращающейся нарезкой, детали которой превращаются то в утёс, то в волны Рейна, по которым скользит ладья Зигфрида, то в строгие золотые стены замка Гибихунгов, то в уютную тишину семейного очага Брунгильды…

Несмотря на скучную в целом постановку, ты вдруг понимаешь, что весьма нехитрыми, хотя и механически сложными приёмами режиссёр стимулирует фантазию зрителя, апеллируя к архетипическим символам, составляющим основу зрительских ожиданий, но вместе с тем он не эксплуатирует их, создавая пёструю вампуку, и не насилует, подминая под своё «авторское» видение, а словно ведёт с ними диалог на почтенном расстоянии, одновременно используя свой собственный язык.

При первом приближении ты думаешь: «Что за ерунда!», — но, позже, растворившись в этом взаимодействии с режиссёрской искренностью и ненавязчивой фантазией, ты вдруг проникаешься этой игрой, не только принимая её правила, но и становясь её активным соучастником, восхищаясь оригинальностью придуманных ходов и свежестью едва ли не очевидных решений (как блестяще обыгрывает Лепаж нуднейший пролог с тремя норнами, в финале которого гигантские «лопасти» вращающейся конструкции начинают напоминать взбесившийся ткацкий станок, разрывающий в клочья белые «канаты судьбы»!)…

Конечно, в таких комфортных условиях внимание зрителя модифицируется в придирчивость слушателя, ибо Вагнера можно исполнять либо хорошо, либо никак.

Оркестр «Метрополитен-оперы» именно в вагнеровском «Кольце» (уже который раз!) звучит плоско, без динамических акцентов, неуверенно и тускло. Иногда кажется, будто оркестр спит. И это в «Гибели богов»!.. Духовые постоянно отслаиваются и сбиваются (местами просто криминально «покидая» струнные группы). Расхождений с солистами — масса. В общем, нет темы для беседы.

Исполнительница партии Брунгильды Дебора Войт заметно похудела и эстетически выглядит очень даже свежо, но петь стала ещё хуже, чем три года назад, когда я имел неосторожность попасть на «Тристана и Изольду» с её участием. Конечно, отдельные ноты всё ещё хороши, но голос расшатан, певица будто поёт что-то отдельное от оркестровой ямы и, возможно, даже совсем независимое от самого Вагнера.

На этом фоне Вальтрауд Майер, превратившая монолог сестры Брунгильды Вальтрауты в пламенный моноспектакль, прозвучала практически идеально.

Стивен Гульд, выступивший в партии Зигфрида, был хорош на верхних нотах, чуть глуховат в среднем регистре и фантастически хорош на долгих пиано. Особенно в сцене предсмертного обращения к Брунгильде.

Однако в «Гибели» мои любимые голоса — басы, и Ханс-Петер Кёниг, исполнивший роль Хагена, и Эрик Оуэнс в роли Альбериха прозвучали просто подарочно. Монолог Хагена в финале первого действия получился у Кёнига не только технически безупречным, но и эмоционально ёмким и внутренне экспрессивным. Глубокий бас певца с идеальной кантиленой и выразительнейшей фразировкой просто завораживали. У американца Оуэнса идеальный тягучий звук, округлая фокусировка, выдержанное дыхание на долгих фразах и прекрасная дикция. Словом, «мерзавцы» сегодня были на высоте.

Отдельно хочется отметить трио трех норн — Марию Раднер, Элизабет Бишоп, Хайди Мелтон: этот ансамбль был просто роскошен, и то, что эти безупречно слаженные голоса открывали спектакль, немало повлияло на общее восприятие весьма не безупречной музыкальной ткани постановки. У Уэнди Брин Хармер, исполнившей роль Гутруны, очень стройный, пружинистый тембр со своеобразной стеклянной звонкостью, а Йайн Патерсон порадовал в партии Гунтера отшлифованным, темным баритоном.

В целом случилось если и не восторженное, то весьма возвышающее удовлетворение. А всё отчего? От труппы «Метрополитен-оперы» в связи с Вагнером я ничего сверхъестественного не ждал, от оркестра — тем более, а с концепцией Лепажа как-то даже успел примириться. И на выходе получился чудесный вечер, наслаждению которым не мешала даже невнятная работа оркестра: солисты были прекрасны, декорации казались живительно-оригинальными, режиссёр никому не мешал, и даже, скорее, наоборот. Словом, чудно время провели. Хотя Караяном пришлось-таки после «заслушивать»… Но тут уж не до жиру.

Фото: Ken Howard / Metropolitan Opera

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru