От редакции:

В парижском Театре Елисейских полей прошла премьера «Фаворитки» Доницетти. Разумеется, такое событие не могло пройти мимо нашего внимания. Эта замечательная опера бергамского мастера не столь уж частый гость на оперных сценах мира. Именно поэтому мы решили наряду с рецензией на спектакль опубликовать в этом выпуске журнала также статью Е. Цодокова о постановочной судьбе опуса.

Что касается самой рецензии, то в ней в целом дается весьма сдержанная оценка спектаклю. Это не удивительно – сценическое воплощение репертуара романтического бельканто в нынешние режиссерские времена по умолчанию обречено на критику. Радикальной интерпретации будет отчаянно сопротивляться нежная «ткань» этого опуса, а слишком классическая постановка многим покажется скучной. Что ж, как говорится, «такие времена»!

Печально и другое – у автора рецензии оказалось много вопросов к составу солистов, точнее к его мужской части, составляющей большинство в этой опере. А ведь он, судя по ряду имен (Тезье, Коломбара), весьма именит. Впрочем, известно, что от субъективных оценок никто не застрахован.

Приехавший в 1838 году завоёвывать Париж, Гаэтано Доницетти написал несколько опер для столичных оперных театров, прежде, чем 2 декабря 1840 года в Парижской Опере состоялась премьера его «Фаворитки». С тех пор она прочно держалась на сцене этого театра, где до 1918 года выдержала 692 представления, пока не исчезла из его репертуара.

Для Парижа того времени, официально состоявшего из двух высших обществ, света и полусвета, сюжет был довольно странным. В опере главный герой Фернан, собравшийся принять постриг, влюбляется с первого взгляда в прекрасную девушку Леонору, бросает монастырь (и его настоятеля Бальтазара), переживает взлёт взаимной любви, собирается на ней жениться, но всё опять круто меняет и возвращается обратно в монастырь, узнав от Бальтазара, что Леонора (о, ужас!) – любовница короля Альфонса. Несчастная Леонора приходит в монастырь на постриг Фернана и там долго и распевно умирает у ног возлюбленного от неуточнённого диагноза.

Странность морализаторства «сей басни» не в том, что чистый душой и помыслами юноша не выдерживает такой страшной правды, и не в том, что Бальтазар из ревности всю дорогу преследует, запугивает и проклинает Леонору (что по-человечески понятно), а в том, что на протяжении всей оперы, весь двор короля стыдит за позор и безнравственность фаворитку, хотя и во Франции, и в Испании и до, и после Доницетти фаворитки были чуть ли не вторыми персонами в государстве…

* * *

У баса Карло Коломбары, выступавшего в роли Бальтазара дребезжат низы, а у исполнителя партии Фернана тенора Марка Лао – верхи. Поэтому, когда они начинают петь дуэт, который начинается у первого в нижнем регистре, а у второго в верхнем, весьма интересный эффект получается: двойное дребезжание. При этом они почему-то расходятся с оркестром, хотя дирижёр (Паоло Арривабени) находится прямо у них под носом.

Исполнитель роли короля Людовик Тезье пел откровенно фальшиво. У него очень мощный, громкий, даже грубоватый, легко перекрывающий оркестр баритон с густым тембром и массой призвуков, но интонация грязная. Впечатление, что он не просто поёт какую-то четвертитоновую музыку, но ещё к ноте сначала подъезжает на глиссандо, а потом куда-то съезжает. Поэтому все унисоны с оркестром и ансамбли с другими певцами звучат неким кластером, чувствуются большие сложности то ли со слухом, то ли с контролем интонации. Вообще все мужские голоса выглядели без эмоциональных красок. Они просто пели свои партии и всё. За исключением финального дуэта, где исполнитель партии Фернана всё-таки заразился энтузиазмом от Леоноры.

По-настоящему хороши были женские голоса – исполнительница роли Леоноры английская меццо-сопрано Элис Кут и исполнительница роли Инес, французская сопрано Жюдит Готье. У Кут и краски нашлись, и душевные переливы, и проникающие в душу интонации. У неё очень красивое меццо, великолепно звучащее на верхах. В этой партии есть высокие ноты в предельном для меццо регистре, которые не создавали для неё ни малейшей проблемы ни в техническом, ни в колористическом плане.

Минимализм декораций свёл их к почти полному отсутствию сценографии (А.Блум). Задники сцены прикрыты панелями, в глубине расположено нечто, похожее на строительные леса, а слева на авансцене стоят три колченогих табуретки.

Судя по всему, режиссер (В.Негре) решил совсем не отвлекать внимание публики от певцов. Благодаря минимуму оформления всё пространство сцены осталось свободным для их перемещения. Пели артисты в противоестественных, но очень распространённых в оперных спектаклях позах, когда влюблённые, встав друг к другу спинами и держась предельно вытянутыми во всю длину руками, чтобы друг от друга не оглохнуть, долго поют дуэт. Либо неуклюже перемещаются по диагонали по голой сцене, отчаянно простирают друг к другу руки с расстояния полутора метров и почему-то всё никак не дотянутся. Всё, что только можно собрать из поведенческих оперных штампов, было собрано. Но всё-таки в том и состоит роль режиссёра, чтобы актёры делали что-то более интересное. Но в меру, а то, когда женский хор попробовал изобразить канкан, публика была шокирована.

Что касается костюмов, то простой покрой и цветовая гамма от коричневой до синей, никак не напоминала ни о короле Испании, ни о Севилье, ни о королевских придворных, ни о его фаворитке, ни об обстановке свадьбы и празднования победы в сражениях – скорее о простолюдинах в траурный день. Цветовая гамма спектакля получилась тусклая – бурая на тёмно-сером.

Композитор Гаэтано Доницетти, как царевна-лебедь: махнул одним рукавом, из него посыпались потрясающей красоты запоминающиеся мелодии, которые сразу очаровывают и тут же ложатся на слух, махнул другим рукавом – из него посыпались красивейшие оркестровые краски. И так вся опера. Сплошные мелодические красоты. Понятно, почему в Италии эта опера была самым любимым зрелищем для всех слоёв общества.

Обычно Театр Елисейских полей показывает за один концертный сезон большое количество редко и не очень редко исполняемых ораторий и опер в концертном исполнении. В качестве зрелища это гораздо интереснее, чем такая постановка, поскольку можно наблюдать дирижёра и музыкантов оркестра, голоса звучат яснее, когда оркестр находится за спиной у певцов, а не между ними и зрителями в оркестровой яме. Единственная разница в том, что сцена в таких случаях бывает занята, и певцы ограничены в движении и пластическом рисунке, но, учитывая то, что далеко не все они – большие артисты, оно и к лучшему. Меньше смешков в публике.

Фото: Vincent Pontet / WikiSpectacle

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru