«Сомнамбула» — одна из наиболее удачных постановок Большого в последнее время. Я не мог отказать себе в удовольствии посетить её еще раз во время июльской серии представлений этого беллиниевского шедевра.

Превращение спектакля из премьерного в рядовой – любопытный и поучительный процесс. Энтузиазм и угар первых дней прошел, постановщики и гастролеры разъехались, праздник кончился, наступили трудовые будни. Несмотря на то, что по давно сложившейся традиции определенное количество спектаклей продолжает довольно долго именоваться премьерными, – мы имеем дело, по сути, уже с текущим репертуаром. И в данном случае не важно, что спектакли эти идут блоками, а не рассеяны равномерно по афише как в классическом репертуарном театре, – вещи надо называть своими именами.

В каком-то смысле качества рядового спектакля – некий оселок, определяющий положение дел в театре, его творческий потенциал и уровень художественного руководства на сегодняшний день. Не буду скрывать – меня это тоже интересовало.

После такого пространного вступления следует уж прямо перейти к делу. Скажу без обиняков – меня постигло разочарование. Спектакль, который я посетил 14 июля, разительным образом отличался от премьерного в худшую сторону. Прежде всего, в плане общего уровня исполнительского мастерства. Но также – и это тем более удивительно – в своем чувственном облике.

Казалось бы, ну что уж такого кардинального должно случиться со столь незамысловатым действием на сцене, чтобы оно поблекло. Оказывается, «мина замедленного действия» спрятана в довольно незатейливой и «деликатной» режиссуре Пьера Луиджи Пицци. При общем премьерном сценическом драйве всего творческого коллектива во главе с дирижером и впечатляющем вокале ведущих солистов эта режиссура выглядела благом, ибо не противоречила и не мешала чудесному искусству бельканто. Но при отсутствии таковых свойств превращала действие в «вампуку», да к тому же скучную. Надо отдавать себе отчет, что либретто большинства опер классического бельканто не являются литературными шедеврами и это… не так уж плохо, когда есть то главное, ради чего стоит слушать эти оперы – блестящее музицирование и впечатляющий стиль. Когда их не хватает, остается уповать хотя бы на какую-то сценическую энергетику, ну а если и она в дефиците, то извините…

В итоге все массовые перемещения по сцене выглядели неуклюжим и надуманным «оживляжем», и наоборот, статика и необязательность некоторых мизансцен просто удручала – так, подчас, казалось, что жавшаяся по углам Лиза просто не знает, куда себя деть. А ведь на премьере ее знаковая обособленность от «положительных» героев выглядела совершенно иначе!

Непосредственную «вину» за такое унылое впечатление я бы в значительной мере возложил на дирижера Джулиана Рейнольдса, никак не способствовавшего тому самому пресловутому драйву, которого не хватало в нынешнем представлении. Его работу я назвал бы «безыдейной». В звуковой материи не ощущалось упругости, неоправданно вялыми были некоторые темпы, тягучими паузы. Создавалось впечатление, что дирижер не управлял процессом, бросив штурвал и отдавшись на волю волн. А сцена этого не прощает…

В таких условиях неимоверная тяжесть ответственности легла на плечи солистов. Нынешняя «Сомнамбула» оказалась хрестоматийным примером истины, столь же банальной, сколь и верной – беллиниевское бельканто предъявляет чрезвычайные требования к вокалистам. Причем не только к качеству их голоса, но в наибольшей степени к специфической технике и владению тонкостями стиля.

Голос у Венеры Гимадиевой прекрасный, более того, в нем ощущается большой потенциал. Он по своим природным свойствам, чистоте, красоте звуковой эмиссии превосходит нынешнее состояние голосового аппарата Лоры Клейкомб, о которой я подробно писал в своей рецензии на премьеру. Однако ж, этого оказалось недостаточно, чтобы художественное впечатление от исполнения именно этой партии у нашей певицы было столь же впечатляющим, как у американки. Причем, что показательно – технические несовершенства Клейкомб, ощутимые проблемы с преодолением сложностей хотя и были заметны, но не раздражали, чего нельзя сказать о Гимадиевой. Полагаю, что причины тут в следующем: Клейкомб филигранно владеет интонационным мастерством, все ноты извлекаемые ею точны звуковысотно и по фокусировке, их тембровые характеристики при всех специфических добавках отличаются теплотой и искренностью, певческая агогика безупречна. По этим качествам Гимадиева пока уступает ей, что возможно связано с недостатком опыта. Всё вместе взятое в итоге и аккумулируется в понятии стиль. Тайны стиля бельканто пока Гимадиевой не разгаданы. Вот и «вылезают» на первый план неточности интонирования, подчас переходящие в фальшь, «подъезды» и излишние «атаки» к нотам, небрежность в окончаниях отдельных фраз. Всё, казалось бы, по мелочи и в каждом отдельном случае не криминально, но при отсутствии компенсации со стороны стилистической целостности и выверенности образа бросается в глаза.

Да, трудный «орешек» партия Амины – вроде бы и не слишком высокая по тесситуре в большинстве своем, но здесь как раз нужен особый стиль – это не по верхам порхать, срывая аплодисменты. А верхний ми-бемоль у Гимадиевой как раз звучит уверенно…

Случай Станислава Мостового, вышедшего на замену сказавшегося больным Колина Ли, о чем публике сообщили в последний момент, я назвал бы репертуарной ошибкой. Партия Эльвино – не его «песня», во всяком случае, сегодня. Здесь несовпадение не только техническое или стилистическое, но и голосовое. Зачем певцу, обладающему, кстати, весьма приятным голосом, но с некоторым с харáктерным привкусом задушевного русского стиля, браться за рафинированные белькантовые партии – неясно. Да, лирическая пластичность у артиста, безусловно, есть. Но Эльвино – не Ленский, не Берендей и уж тем паче не Юродивый. Здесь лирическая интонация огранена чуть холодноватым созерцательным блеском бриллианта. Артист, прекрасно понимая это, пытается переплавить свой сладостный стиль в пресловутый итальянский певческий гедонизм, выливающийся в итоге в ничем пока не подкрепленное самолюбование. Ну а что касается технической оснащенности, то тут тоже непочатый край работы – филировка и дыхание на длинных фразах не безупречны, есть проблемы с легато. Справедливости ради нужно заметить, что спеть такую партию три раза в течение четырех дней (а это было как раз третье выступление) – трудновыполнимая задача. Можно только посочувствовать.

Нина Минасян в партии Лизы выглядела весьма неплохо, даже где-то в голосовом отношении более легко и естественно применительно к характеру этой партии, нежели Аглатова, но по мастерству все же уступала ей, особенно в некоторых пассажах.

Среди приятных впечатлений от вечера, проведенного в Большом театре – подтвердившие свой класс и премьерную марку Николай Диденко (Граф Рудольф) и Светлана Шилова (Тереза)!

Такой вот получается «пейзаж после битвы».

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru