Часть первая. Байройт и бетономешалки

Шум вокруг предстоящего 102-го по счету Байройтского фестиваля был громкий. Почему-то ждали, что в год 200-летия со дня рождения Вагнера во франконской глубинке произойдет что-то необыкновенное. Впрочем, громкого и гламурного празднования здесь не могло быть по определению. Это стало понятно уже в прошлом году. Правительство не позаботилось о многих вещах, которые могли бы превратить Байройт-2013 в самое притягательное для меломанов место.

Во-первых, не успели отремонтировать наружные стены Фестшпильхауса – издалека он выглядит нарядным, но это лишь декорации – бледных тонов синтетическая пленка, которой обтянули боковые фасады.

Во-вторых, Хаус Ванфрид – дом Вагнеров. Его закрыли два года назад, с тем, чтобы открыть в юбилейный 2013 год 22 мая, но не случилось. Вилла стоит в руинах, на площадке перед ней со страшным шумом орудуют подъемные краны и бетономешалки. Бетон, правда, смешивают не для реконструкции старого дома – в парке виллы строят новый музей-пристройку из стекла. Открытие запланировано на 2015 год – в пристройке будет новое выставочное пространство, новое просторное хранилище, мультимедиа-центр и ресторан. Переход в старое здание будет подземным, то есть изменится только парковый ландшафт, а не архитектура виллы.

До конца фестиваля внутри дома для посещения открыты две руинированные комнаты, в которых проходит выставка, посвященная Людвигу II Баварскому и его страсти к строительству. Выставка в основном фотографическая, но есть и забавные экспонаты в витрине – два разноцветных (бледно красный и желтовато-белый) кирпича типичного для Баварии удлиненного размера. Прямолинейный немецкий юмор – вилла в лесах, выставка про стройку – любимое занятие «сказочного» короля Людвига, друга Вагнера. Гробы в парке не потревожены, хотя из венков, возложенных всеми возможными вагнеровскими обществами и сообществами перед началом фестиваля, жив только один – остальные повяли и высохли. Как и все прочее в Германии, где царит страшная засуха.

В городе будто специально в строительных лесах осталось только то, что связано с Вагнером, и уже похоже на какой-то особый сценарий. Зато наконец-то отремонтировали барочный центр Байройта – центральные улицы предстают в относительно парадном виде. Еще к юбилею Вагнера изготовили 200 маленьких разноцветных фигурок дирижирующего композитора и установили на Зеленом холме и в городских парках, откуда часть вагнеров-гномиков благополучно перекочевала в частные садики, но, наверное, это правильно. Жители Байройта никаких особых привилегий на фестивале не имеют – стоят в очереди по 12 лет за билетами или переплачивают за контрамарки на генеральные репетиции, так что пусть крадут гномов.

Сцена из оперы «Золото Рейна», автор — Энрико Наврат

В Новой Ратуше проходит любопытная выставка «Рихард Вагнер и Томас Манн», на которой представлены оригиналы рукописей писателя (из его печально известного доклада о вагнеровском мифе). А по вечерам Ратуша служит большим экраном для светомузыкального представления, посвященного всем юбилеям разом. Кстати, 250-летие со дня рождения писателя Жана Поля, празднуется в Байройте очень сбалансировано – лекции, доклады, выставки, растяжки на улицах. И в отличие от фестиваля Вагнера, на мероприятия, связанные с писателем можно попасть.

Еще несколько фривольных высказываний горожан о Вагнере пока не стерлись с асфальта Марктплатц – на этих картинках Рихард показывает прохожим язык в духе знаменитой фотографии Эйнштейна.

Сам фестиваль протекает относительно спокойно. Все как всегда. Кто-то ликует и радуется, что попал сюда и уверяет друзей и знакомых, что ему все нравится – закатывает пикники на траве и откупоривает бутыли с дорогущим шампанским во время часовых антрактов. Кто-то считает, что переплатил за билеты и за отель, расположенный в 20 километрах от Байройта (ситуация с жильем в городе Вагнера не изменилась в лучшую сторону) – этому зануде пикник в горло не лезет, но он всем своим видом старается показать, что у него alles gute. Присутствуют тут и злобные маньяки, которые ничего не понимают ни в музыке, ни в театре, впервые попали в Байройт, не вспоминают о потраченных евро, пикники оставляют дома, зато берут с собой купленные заранее свистки. Они раздают их в последнем антракте другим незнакомым маньякам для освистывания режиссерской концепции, которую они не захотели понять.

На «Зигфриде» кто-то при помощи такого свистка оскорблял талантливого русского маэстро, который, по его мнению, попал в немецкую святыню по блату и так хорошо – чисто и пронзительно – продирижировал самую героическую из четырех опер «Кольца», что зло берет. Среди завистников Кирилла Петренко в основном люди среднего возраста, которые понимают в музыке и злятся. Молодежь и старцы – те все в восторге от постановки Франка Касторфа и идей Петренко. Одна воинственного вида старушка (завсегдатай мест на галерее) с пеной у рта отстаивала необходимость присутствия в первой любовной сцене Зигфрида и Брунгильды двух крокодилов, которые вызвали страшное негодование у публики из первых рядов партера. Дама сказала, что любовь между этими героями дикая, нецивилизованная, и крокодилы – дополнительное свидетельство тому. Такая перепалка бабушек возле умывальников стала живительным компонентом трудного вечера на холме.

Сцена из оперы «Золото Рейна», автор — Энрико Наврат

Главное открытие нового «Кольца» — Петренко. Неожиданное и сводящее с ума. Дирижер ведет жизнь отшельника с тех пор как согласился дирижировать тетралогию на Зеленом холме. Не дает интервью, не выступает с публичными речами. Он заключил, как говорят, с режиссером «Кольца» Франком Касторфом пакт о ненападении – Франк никак не вмешивается в музыку и дает полную свободу певцам, а он, в свою очередь, не будет вставлять режиссеру палки в колеса. Дай Бог всем постановщикам и музыкантам общаться на таком интеллигентном уровне. Скандал, само собой, нагнетался со стороны прессы и консервативных вагнерианцев, но репетиционный процесс проходил в очень дружелюбной атмосфере и никакой сор из избы не был вынесен. Но концепт Касторфа был предсказуем, поэтому театроведы не стеснялись проявлять свою якобы осведомленность и дерзко предсказывали ходы нового «Кольца». Где Касторф, там – Ленин, Мао, критика империализма, декорации ГДР.

А вот по поводу Петренко никто догадок не строил. И на самом деле пока очень трудно описать, какое «Кольцо» он предъявил. Петренко добился какого-то мягкого и уютного шелкового звука. Все лейтмотивы присутствовали, но их украсили новые, более тонкие сплетения, уводящие от центральных линий в сторону. Выходя из театра, эти новые мелодии можно было легко вспомнить и спеть. Слушая Петренко трудно себе представить, как можно ненавидеть музыку Вагнера. Особенно приятно, что Петренко не ставит точек в вагнероведении, как Тилеман, у которого сказано, как отрезано – так и все. При этом Петренко не похож на неофита, и работает не для неофитов…

Часть вторая. «Золото Рейна». «Игры джентльменов» или «Бесславные ублюдки»

Между тем Касторф тщательно подготовился к штурму холма. Вместе с ним прибыла его постоянная рабочая бригада из берлинской «Фольксбюне ам Роза Люксенбург Платц» — Александар Денич (сценография), Адриана Брага Перецки (костюмы), Райнер Каспер (свет) и Андреас Дайнерт (видео). Все – профессионалы высочайшего класса, и почти все – новички в оперном театре.

Общая идея Касторфа достаточна проста. Он без труда подыскал для мифологического золота Рейна более понятный эквивалент, определяющий наше время – нефть и мировые страсти вокруг нее, стартовавшие в 1860 году в Пенсильвании. Эпоха рокфеллеров, нобелей, ротшильдов. Месторождения нефти в Баку. Притязания юного СССР на бакинское «золото». Баку – столица мировой революции. Иосиф Джугашвили в Баку. Призрак «холодной войны». Кто может стать отцами этой новой мифологии? Это мы знаем также хорошо, как экс-гражданин ГДР Франк Касторф. Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. Касторф добавляет к этому списку товарища Мао… Зачем? Ответ дадут «Сумерки»…

Итак, нефть. Она будет присутствовать во всех четырех спектаклях как смутный объект желания, но нигде ее противные жирные капли не выплывут наружу. Есть одна сцена в «Зигфриде», где Миме мажет какой-то черной жидкостью лицо «медведя» (очеловеченного спутника Зигфрида), но это не нефть, а краска, так как Миме держит подпольную типографию.

Сцена из оперы «Золото Рейна», автор — Энрико Наврат

Касторфу нравится мысль о том, что художник всегда революционен, а в его произведениях заложен динамит, готовый взорваться. Таким художником он считает и Вагнера, не желая делить его творчество на «до» и «после». Вагнер никогда не был спокоен и сыт – разве что, когда ставил «Парсифаля», но его след в настоящий момент простыл на Зеленом холме.

«Золото Рейна» начинается возле мотеля «Golden» где-то в Техасе. Намек на то, что тут будущие властелины мира – кто-то из Ротшильдов или Рокфеллеров – нашел «черное золото» и сделал свой первый маленький «гешефт» - заправочную станцию. Три пышнотелые «русалки» (Юлия Рутильяно, Мирелла Хаген и Окка фон Дамерау) отдыхают подле грязноватого вида бассейна – сушат белье и играют в сериальную «дольче виту». Характер их «бизнеса» не оставляет никаких сомнений, хотя специально никак не подчеркивается. Девчонкам нравится забавный мужичок-фрик Альберих – с живописным семитским носом и желтой уточкой в руках. Они охотно позволяют ему выловить из бассейна золотую тряпочку. Правда, как только «золото» исчезает, водичка начинает со страшной скоростью протухать. Но что водичка, если мир прогнил…

Боги, одетые розово-белыми персонажами сериала «Даллас» проживают в мотеле. Вотан (Вольфганг Кох) предстает в собирательно-проходном киношном образе главы мафиозного клана или пахнущего как кентавр миллионера, переживающего кризис среднего возраста. Ему под стать жена-сестра и родственники (Фрика – Клаудия Манке, Фрея – Элизабет Стрид , Логе – Норберт Эрнст, Эрда – Надине Вайссман, Фро – Лотар Одиниус, Доннер – Олександр Пушняк ) – респектабельные «платиновые» леди и джентльмены не первой молодости с типовыми прическами и в одежде немыслимой пошлости.

Дурной сериал должен как-то кончиться, но у его режиссера кончились идеи… Тупик. Кризис кинематографа. Касторф использует свой фирменный прием – кроме громоздких декораций и поворотного круга, он вешает под колосники экран, на котором транслируются крупные планы происходящего на сцене (за что ему была благодарна прогрессивная галерка, которая обычно не видит ничего) и специально снятое кино, стилизованное то под Тарантино (еврейская тема «Бесславных ублюдков»), то под братьев Коэнов. Сплошной цитатой из фильма Коэнов «Игры джентльменов» можно назвать всю постановку «Золота Рейна». Горстка отвратительных людей – Альберих и Миме (блистательные безупречные работы Мартина Винклера и Буркхарда Ульриха), Вотан и его семейка, Фазольт и Фафнер (Гюнтер Гройсбёк и Зорин Колибан) готовят какое-то грязное преступление («ограбление века» у Коэнов), совершают его, но «неправедно» добытое не приносит им счастья – джентльмены сами оказываются «выброшенными» на помойку.

Таков «форшпиль» — предвечерье. В остальные три дня на мировую арену выйдут более достойные герои – революционеры, романтики, вольнодумцы. Продолжение следует.

Немецкие коллеги слегка критиковали кастинг «Кольца», но, на мой взгляд, в ситуации юбилейного дефицита вагнеровских голосов, Байройт получил замечательных певцов-актеров, из которых сложилась потрясающая команда. Да, Кох не идеальный Вотан, но зато он гениальный артист. Плюс в его голосе – не очень большом – никогда не услышишь усталости, которая есть у его «поношенного» жизнью персонажа.

окончание →

На фото: сцены из оперы «Золото Рейна», автор — Энрико Наврат

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru