Завершился цикл концертных исполнений избранных опер Беллини, начатый ещё несколько лет назад Лионской национальной оперой совместно с парижским Театром Елисейских полей под руководством итальянского дирижёра Эвелино Пидó – признанного специалиста по музыке эпохи бельканто. Вслед за «Сомнамбулой», «Капулети и Монтекки» и «Пуританами» прозвучала «Норма» — самая популярная и, наверное, самая великая опера вечно юного сицилийца.

Пожалуй, в этой «Норме» было меньше ярких вокальных работ, если сравнивать с прошлогодними «Пуританами». Там буквально каждый из солистов производил впечатление масштабной личности. Здесь же всё было спето ровно, гладко и без приключений. Но результат прежний – грандиозный успех, подлинный праздник для каждого, кто любит Беллини. Причина: общая слаженность ансамбля и целостность дирижёрской концепции. В чём же эта концепция заключалась?

Гость из прошлого

Ответ на этот вопрос я нашёл в своей же рецензии на прошлогодних «Пуритан». Вот что я тогда написал: «Начиная с самых первых тактов, во мне поднималась волна счастливого недоумения: почему звук такой качественный и вообще стереофонический? Где шипение и скрежет? Разве сейчас так играют – в таких бодрых темпах, с таким воодушевлением, с такой верой в эту музыку? Это же старомодно!» Оказалось, такое впечатление было не случайным. В «Норме» этот подход был применён даже ещё с большей последовательностью. Беллини обошёлся без пресловутой «беллиниевской воздушности и прозрачности». Внушительного объёма оркестр вовсю гремел ударными и медными, которым вторила плотная, вязкая масса струнных. Просто не верилось, что это сочное, «мясистое», в полном смысле слова романтическое (а местами чуть ли не постромантическое) звучание производит тот же самый оркестр, который совсем недавно, в «Диалогах кармелиток», был бесплотным и призрачным. (Ну, этому как раз можно было бы не удивляться – оркестр в Лионской опере превосходный. Недавно он отмечал своё 30-летие и выпустил по этому случаю юбилейный компакт-диск с подборкой из записей разных лет. Я послушал: диапазон возможностей впечатляет).

Итак, Эвелино Пидо явно вознамерился напомнить почтенной публике, что Беллини был романтиком, причём самым настоящим, вроде Шопена или Листа. Воинственный хор галлов Guerra, guerra! прозвучал просто с неслыханной мною прежде экспрессией. Стены театра тряслись, и мороз продирал по коже от вырвавшейся на свободу варварской необузданной агрессивности.

Да, это прочтение несколько напоминало иллюстрацию к какому-нибудь советскому учебнику музлитературы – к тому месту, где пламенно рассказывается про «освободительную борьбу итальянского народа». Ну и что с того? Как выяснилось, такой «соцреализм» идёт музыке Беллини только на пользу, придавая ей тот драматический накал, в нехватке которого её порой безосновательно обвиняют. И уж точно красит её больше, чем бессодержательное эстетство и самозабвенный маньеризм.

Вообще Пидо с его любовью к сочному, лапидарному звуку, с его способностью властно «подмять» всю оперу под себя, под свою личность, выглядит как великий «маэстро» прошлого, вроде Туллио Серафина или Марио Росси, по какой-то случайности залетевший в наше время. Но при этом его манера совершенно не кажется музейной. Напротив, музыка живёт и дышит полной грудью. Своими же повадками юркого «живчика», порывистостью, округлостью жестов и умением дирижировать не только руками, но и улыбкой, итальянский дирижёр напомнил мне Евгения Колобова – тоже, кстати, некогда большого ценителя бельканто.

В общем, Беллини снова получился совершенно не «мейнстримный», нынешним «нормативам» не соответствующий, но по-старомодному свежий. Однако состав солистов был на этот раз полностью иным, нежели в прошлом году, и тоже с точки зрения общепринятых стандартов не вполне «кондиционным».

Исполнители, традиционные и не очень

В заглавной партии выступила румынка Елена Мошук, оставившая по себе неоднозначное впечатление. Собственно говоря, все плюсы и минусы её исполнения можно сформулировать одним предложением: Мошук – «лёгкое сопрано». Обычно она поёт Царицу Ночи, Цербинетту, Джильду и т. п. А тут вдруг Норма – партия, в которой она дебютировала недавно в Цюрихе и которую теперь привезла в Лион.

Здесь мы имеем дело с любопытным историческим явлением. Все главные героини беллиниевских опер созданы автором в расчёте на примерно один и тот же тип голоса, который по современной классификации можно назвать колоратурным меццо-сопрано или, если угодно, драматическим сопрано с очень подвижной, мелкой техникой. Насколько мы можем судить по описаниям современников, именно таким типом голоса обладали и Джудитта Паста, и Мария Малибран, и Джулия Гризи – это был своего рода «стандарт» примадонны 1-й половины XIX века. Впоследствии на сцене воцарились певицы несколько иного типа – с голосом более мощным, но менее поворотливым, и эстетика бельканто потихоньку начала становиться историей. Тогда-то партии героинь из опер предыдущей эпохи перешли к «лёгким», высоким, колоратурным сопрано. Такая участь постигла, в числе прочих, и Амину из «Сомнамбулы», и Эльвиру из «Пуритан», и даже, скажем, Розину из «Севильского цирюльника» Россини – сегодня никого не удивит услышать эти партии в исполнении легкоголосой «канарейки». А вот Норму, которая, казалось бы, написана примерно для того же голоса, что и они, такая участь миновала и, думается, неспроста. Почему? Елена Мошук ответила на этот вопрос с исчерпывающей ясностью.

Знаменитых исполнительниц Нормы можно пересчитать по пальцам, и всё это певицы, способные совмещать вещи, редко совместимые друг с другом: абсолютную подвижность голоса и богатый, насыщенный тембр, в том числе и в нижнем регистре. Недавно к сонму этих избранных прибавилась Чечилия Бартоли, которая сначала записала Норму в студии, а потом с триумфом воплотила её на сцене в Зальцбурге, убедительно показав, что меццо-сопрано не только могут, но чуть ли не должны петь эту партию. Лионское концертное исполнение как будто бы откровенно полемизировало с Зальцбургом. Елена Мошук была в партии Нормы настоящей «анти-Бартоли». И, увы, это было менее убедительно.

Всё, как говорится, при ней. Очень красивая женщина, статная, царственная, замечательный голос, превосходная техника. У себя на родине в Румынии Мошук имеет высшие государственные награды, а в 2009 г. была признана «женщиной года». Кроме того, она автор диссертации «Тема безумия в итальянской опере первой половины XIX в.» и, что-то мне подсказывает, написала её сама. Только лишь неподходящий тип голоса помешал ей создать законченный вокальный образ величественной жрицы, обуреваемой трагическими страстями. Самый знаменитый номер оперы – каватина Casta diva – оказался чуть ли не самым невыразительным в программе вечера: все вокализы и верхние ноты выпеваются с лёгкостью (возможно, с чрезмерной лёгкостью), а транса, растворения в музыке, волшебства – нет.

Сказав всё это, считаю своим долгом добавить, что, тем не менее, Мошук совсем не плоха, и даже в этой, не самой выигрышной для себя партии даст фору очень и очень многим. Особенно удались ей те эпизоды, в которых героиня раскрывается не как могущественная жрица, а как простая страдающая женщина (сцена со спящими детьми, обе сцены с Адальжизой). Но в «Норме» мало хорошо петь – тут нужна звезда, ослепляющая и затмевающая всех своим сиянием, величественная богиня сцены, оперная Сара Бернар. Так эта опера написана, ничего тут не поделаешь. И вот до этой-то масштабности Елена Мошук несколько не дотянула. Возможно, она ещё только на пути к своей Норме?

Зато была в тот вечер другая звезда – американец Джон Осборн, исполнивший партию Поллиона. Тот самый Джон Осборн, который недавно пел эту оперу вместе с Чечилией Бартоли – как в студии, так и на фестивале в Зальцбурге. Так что сравнение с Бартоли здесь невольно напрашивалось само собой. Поллион в лионском концерте тоже оказался необычным, ломающим традиции и рвущим шаблоны.

После того как наследие бельканто попало в руки певцов последующего поколения, мужские партии, как и женские, надо было приспособить к новым условиям. Так, Поллион достался тенорам крепким, мужественным, «спинтовым» (при этом пришлось пожертвовать кое-какими украшениями и высокими нотами). Кто такой для нас Поллион? Это Марио дель Монако, Франко Корелли, Джанни Раймонди… Тут есть доля справедливости, ведь у Доменико Донцелли, для которого Беллини писал эту партию, голос считался по тем временам мощным и грубым. Но ключевое здесь всё-таки по тем временам.

И вот когда слышишь, как Поллиона поёт настоящий колоратурный тенор-белькантист, каким является Джон Осборн, то поначалу недоумеваешь: где же этот могучий, брутальный римский воин? А потом понимаешь, что на самом деле его там изначально и не было, а вместо него был изнеженный, пресыщенный и оттого склонный к авантюрам сластолюбивый римский вельможа. При этом отнюдь не трусливый, не слабохарактерный и не подлый. Эта музыка именно про него (вспомните легкомысленную до фривольности каватину Meco all’altar di Venere). В такой трактовке Поллион сразу же ожил и перестал быть просто неким условным «мужиком», который интересен лишь тем, что его не могут поделить две дамы, а самостоятельной ценности не имеет. И романтический сюжет сразу же начал выглядеть менее ходульным, приобретя психологическую достоверность и глубину.

Надо сказать, что участие Осборна в этом концерте оказалось приятным и случайным сюрпризом. Певец в самый последний момент заменил другого известного тенора – Массимо Джордано, его имя даже не успели напечатать в программке. Джордано по каким-то причинам не смог выступить, но в Лионе очень кстати оказался Осборн, который знает партию как свои пять пальцев и который сейчас репетирует здесь Гофмана в готовящейся премьере оперы Оффенбаха. Нежный тембр голоса, мягкие черты лица, длинные вьющиеся волосы и незаурядный артистизм – думаю, это будет романтический герой par excellence. Уже умираю от нетерпения и любопытства!

Итак, в данном исполнении волею судеб сошлись «аутентичный» Поллион и крайне «неаутентичная» Норма, оба при этом весьма нетипичные. Остальные же певцы были вполне «на уровне», но без неожиданностей – всё в рамках старых добрых традиций.

Выдающееся меццо Соня Ганасси была во всех отношениях прекрасной Адальжизой. Возможно, она не отличается мощной харизмой, но вокально безупречна. Её Адальжизу публика принимала даже ещё с большим энтузиазмом, чем Норму – Мошук. Другой итальянец, Энрико Иори, был представительным Оровезом – впрочем, представительным более внешне, чем вокально. Его мягкий, высокий и отнюдь не громобойный бас не слишком вязался с образом авторитетного предводителя друидов. Хотя и придраться не к чему: артикуляция, фразировка, чувство стиля – всё на месте.

* * *

Несмотря на присутствие в афише достаточно известных имён, главным козырем данного концертного исполнения была всё-таки скорее общая соразмерность целого и прекрасная выучка, нежели яркие голоса. Образцом этой идеальной слаженности предстал известный своей заковыристостью дуэт Адальжизы и Нормы из второго действия – форменная фантастика: нотка к нотке, без сучка без задоринки, оба голоса гармонично сливаются, но ни на мгновение не теряются друг на фоне друга. Зал просто неистовствовал. Надо сказать, второй акт вообще прошёл лучше. Поначалу певцы казались несколько отстранёнными – видно ещё не были уверены, в нужном ли направлении ведёт их властная рука дирижёра. Артисты ведь – существа особенные. Им для полноценного питания нужны не только белки, жиры, углеводы и витамины, но ещё и такая загадочная и плохо изученная субстанция, как аплодисменты. И когда после первого действия публика неожиданно устроила им продолжительную овацию, они осмелели, раскрепостились, распелись и дальше уже, как говорится, «жгли по полной».

Кстати, о публике. Я начал эту заметку с цитаты из своей рецензии годичной давности. Закончу цитатой оттуда же. Вот какие у меня были впечатления от публики на «Пуританах»:

Зал Лионской оперы был, как всегда, полон. Однако состав публики был несколько иной, чем обычно: относительно мало молодых лиц (как правило, весьма тут многочисленных), а людей очень пожилых, напротив, непривычно много. Видимо, здешняя молодёжь не слишком интересуется концертными исполнениями, предпочитая «экшн», а старики, наоборот, не жалуют современные режиссёрские эксперименты.

В этот же раз всё было иначе. Молодёжи было много, как никогда. Причём, что особенно радует, молодёжи, скажем так, этнически неоднородной. Возможно, это как-то связано с акцией, которую сейчас проводит Лионская опера. Этот театр заново открылся в 1993 г. после продолжительной и радикальной реконструкции здания. Суть же акции понятна из слогана: «Если ты, как и наш театр, родился в 1993 г., то получи свой бесплатный билет в оперу». В этом ли дело или в чём другом, ясно одно: музыка Беллини по-прежнему привлекает людей и по-прежнему ошеломляет их. Замечательный беллиниевский цикл завершился на яркой и праздничной ноте, что меня, как закоренелого «беллинианца» не может не радовать.

Фото: wanderer.blog.lemonde.fr

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru