Во второй статье цикла рассказов о Театре Колон читатель познакомится с рядом историй из жизни звезд мировой оперы, связанных с их выступлениями на этой сцене.

Звезды Театра Колон — на сцене и за кулисами

История Театра Колон слагается не только из золотых сезонов, нашумевших премьер и триумфов всемирно известных певцов. Это также история неудач, соперничества, вспыхнувших за кулисами конфликтов, а иногда и забавных историй. Узнать о них – означает приоткрыть занавес, зайти в театр не с парадного входа и увидеть артистов не из зрительного зала, а «настоящими», такими, какие они есть или были в реальной жизни.

4 августа 1915 года прославленный Энрико Карузо впервые вышел на сцену нового Театра Колон, чтобы вместе с Титта Руффо спеть в оперe Леонкавалло «Паяцы». Первый визит Карузо в Аргентину состоялся в 1899 году, когда новый Колон ещё только строился, а сам 26-летний итальянский тенор едва начинал свою триумфальную карьеру. Дебютная роль в «Ирисе» Масканьи на сцене старого Театра Колон положила основу многократных визитов певца в Буэнос-Айрес, во время которых было дано около 135-ти спектаклей. Помимо этого Карузо всегда с большой радостью посещал семью своего дяди – Либерато Балдини, который после иммиграции из Италии работал в городе сапожником.

6 июля 1917 года Энрико Карузо выступал в «Севильском цирюльнике». Одну из арий он завершил на такой прекрасной высокой ноте, что кто-то из поклонников не выдержал и закричал «Браво!» до того, как пение закончилось. Двоюродный брат Карузо – Эдуардо Либерато – в ярости соскочил со своего места и стал уличать слушателя в неуважении к великому певцу. Между ними завязалась драка, закончившаяся разбором в полиции и неприятными эмоциями не только для брата, но и для самого артиста.

Клаудиа Муцио и Беньямино Джильи* были в числе главных фаворитoв y публики Театра Колон 1-й половины 20-го века. Муцио впервые выступила здесь в 1919 году и после этого пела в каждом сезоне вплоть до 1926 года. Её дебютом была «Аида», которой дирижировал Туллио Серафин. Газета «La Nación» так отзывалась о её выступлении: «Муцио внесла в роль собственный акцент, адаптировав к ней особенности своего голоса, тем самым сделав пение более изысканным, сдержанным и интересным. Это доказывает, что талантливый певец способен почувствовать и прeподнести роль по-новому, без шаблонных повторений».

Маргарита Поллини в книге «Palco, cazuela y paraíso» (Ложа, балкон и галёрка) рассказывает об участии Клаудии Муцио в роли Леоноры в вердиевской «Силе судьбы», опере, к которой все певцы по традиции относятся со страхом, потому что она, якобы, приносит несчастья.** Суеверная мать певицы, всегда сопровождавшая дочь во время гастролей, перед каждым выступлением орошала сцену святой водой. Во время спектакля Муцио поскользнулась на этой самой воде и упала в оркестровую яму. По всей видимости, судьбы было не избежать.

О другом случае, произошедшим с примадонной в Театре Колон, рассказал известный музыкальный критик Хосе Луис Саенс: «В одной из постановок «Травиаты» в 1933 году сценаристом Эктором Басальдуа для финальной сцены была придумана слишком маленькая комнатка. Муцио с недоверием и возмущением взглянула на декорации и воскликнула: «Я не собираюсь умирать на двух квадратных метрах!»»

Мария Каллас посетила Аргентину дважды: сначала в 1949 году вместе с Туллио Серафином, Николой Росси-Лемени, Марио дель Монако и Федорой Барбьери, а потом, в начале семидесятых, – вместе c режиссёром Пьером Паоло Пазолини, чтобы представить фильм «Медея», в котором она сыграла главную роль. Первый визит примадонны был описан Джованни Мененгини в книге «Моя жена Мария Каллас». Эти воспоминания основаны на письмах, которые знаменитая певица посылала мужу из Буэнос-Айреса.

23 мая (через три дня после дебюта в «Турандот»)
[...] Спектакль был очень хороший. Журналисты продемонстрировали позитивный настрой. Tолько одна из газет нaписала, будто у меня слабый голос, который не может доминировать, но эта газета ничего не значит. Все остальные и даже ежедневник Эвиты Перон отозвались положительно. Я не знаю, как мне удалось спеть! (На тот момент Каллас былa сильно простужена). Серафин очень опасался за меня, но Бог всегда мне помогает. [...]

24 мая
[...] Завтра первaя «Аида», и я очень расстроенa: будет петь Ригал (Делия Ригал –известная аргентинская певица), она же будет петь «Силу судьбы». «Силa судьбы» меня нисколько не волнует, a вот «Аида» – да. Серафин говорит, что, возможно, он cможет убедить Грасси-Диасa (директора Колон), чтобы в обеих ролях пела я. [...]

8 июня
[...] «Норма» намечена на 17 июня. Я надеюсь, что с Божьей помощью всё пройдёт хорошо. В последней «Турандот» публика не могла судить o моём искусствe. Мои коллеги имели несчастье петь с этой ужасной Ригал. Они думают, что им всё удалось и что теперь они все очень важные. Особенно этот человек (Дель Монако), который был так груб со мной. […]

[...] Ни один из моих коллег не пришёл ко мне, когда я былa больнa. Все были рады, что я не моглa петь. Бедняги, боятся меня. Знают, что остаются на втором плане, когда я на сцене.[...]

17 июня
[...] Вчера была генеральная репетиция «Нормы». После ‘Casta Diva’ у всех на глазах выступили слёзы. Мне было очень приятно. [...]

Уго Беккачече в статье «Las pasiones ocultas del Colón» (Тайные страсти Колона) рассказал о нашумевшей истории, случившейся в театре в 1965 с Режин Креспен. Знаменитая французская певица прибыла в Колон исполнять целый ряд опер: «Осуждение Фауста» Берлиоза, «Вертера» Массне и «Тоску» Пуччини. В это же время в Буэнос-Айрес приехал Джузеппе Ди Стефано, чтобы петь в «Силе Судьбы». Однако, тенор предпочёл дебютировать в «Toске», так как чувствовал себя более уверенным в роли Каварадосси. Из-за этого Креспен была вынуждена спеть в «Toске» на один спектакль больше, чем это предусматривалось контрактом. Певица была полна решимости отомстить Ди Стефано. Кроме того, ей было известно, что тот был не совсем здоров и хотелa затмить его мощью своего голоса.

Ди Стефано, несмотря на прогнозы критиков, неплохо спел первый акт, оставив удовлетворённой бóльшую часть слушателей, не на шутку разозлив приверженцев Креспен. Кто-то из «врагов» тенора запустил в него с галёрки яйцом. Противостояние между певцами возросло по окончании спектакля. Перед тем, как выйти на сцену для заключительного поклона, Ди Стефано схватил Креспен за руку и с раздражением проговорил: «После второго акта вы подстроили всё так, чтобы я не смог приветствовать публику!» Режин яростно одёрнула руку. В этот момент занавес открылся и зрители предположили, что это Ди Стефано выкрутил сопрано руку и теперь она с трудом терпела боль.

После всего происшедшего Ди Стефано был вынужден тайно покинуть театр, опасаясь разъярённой толпы. Зато фанатики Креспен, едва та села в машину, подняли Пежо и несли его на рукаx, крича: «Да здравствует Режин!» На следующие спектакли руководство Колон было вынуждено пригласить Ричарда Такера, чтобы он заменил Ди Стефано.

Вальтер Берри был приглашён в 1964 году петь в «Женитьбе Фигаро» Моцарта и в «Ариадне на Наксосе» Штрауса (в этой же опере вместе с ним должна была принимать участие его жена – меццо-сопрано Криста Людвиг). После репетиции «Ариадны» баритон с усмешкой отозвался о немецком произношении одного из местных певцов, на что Ноэми Соуса – известная аргентинская меццо-сопрано – заметила Берри: «Ты смеёшься над аргентинцем, поющем на немецком, а сам был до смешного плох, когда пел на итальянском в «Фигаро»!»

Вальтеру Берри ничего не оставалось, как «проглотить» этот комментарий и признать, что среди коллег есть и такие, которые способны игнорировать знаменитостей и требовать уважения к другим артистам.

Монсеррат Кабалье в сентябре 1965 года должна была дебютировать в опере Пуччини «Турандот». Но дирижёр Фернандо Превитали заключил, что каталoнская певица не подходит для роли Лю. Его никак не устраивало pianissimo Кабалье. «Нет! Это не так! Голос! Голос!», – кричал он на репетициях. «Но, Маэстро, я пою эту роль именно так», – извинялась певица. «Пойте, как следует, либо не пойте совсем!» – требовал Превитали.

Кабалье ничего не оставалось, как вернуться в отель и ждать возвращения в Европу. Но случилось непредвиденное: знаменитая шведская певица Биргит Нильсон, исполняющая в опере главную роль, пригрозила: «Если не будет петь Кабалье, не буду петь и я!» После этого Монсеррат немедленно позвонили и попросили вернуться в театр.

Биргит Нильсон так отзывалась о Колоне: «Я влюбилась в него с первого взгляда. Это великолепный театр, с отличной акустикой и хорошо осведомлённой и восторженной аудиторией. Всё это является действительно уникальным сочетаниeм». Режиссёр Хорхе Луис Подестá вспоминал: «Биргит была очень энергичной и простой в общении женщиной. Любила повеселиться, хорошо поесть и потанцевать. А ещё очень любила колбасу. После спектаклей она заходила в продуктовый магазин, покупала мортаделлу и, повесив её на руку, возвращалась в отель. Её жизненной энергии удивлялись все: когда она свистела на улиц,чтобы остановить такси – останавливалось движение».

Лучано Паваротти дебютировал в Театре Колон в 1987 году в «Богеме». Буэнос-Айрес и сам театр произвёл на него такое сильное впечатление, что он посветил ему целых семь страниц в своей автобиографической книге «Мой мир». Он писал: «У Театра Колон имеется один крупный недостаток: его акустика безукоризненна. Представляете, что это означает для певца? Если кто-то ошибается во время пения, это сразу же всем становится заметно».

Во время одного из своих визитов в Буэнос-Айрес он остановился в отеле «Plaza», в ресторане которого находился столик, за которым любили ужинать Мария Каллас и Артуро Тосканини. Паваротти немедленно решил купить его для себя и отвезти в Италию. Теперь этот столик стоит в его доме в Модене.

Пласидо Доминго впервые спел в Колоне в 1972 году, в «Силе судьбы». Это выступление навсегда осталось у него в памяти. «Театр Колон является для меня одним из самых прекрасных театров мира, не сравнимым ни с каким другим. У него богатейшая история, сложившаяся с момента его открытия в 1908 году. Он восхищает своей элегантностью и идеальной акустикой. То, что всегда меня поражало в этом театре – это качество оркестра и хора, а также мастерские, которые способны ликвидировать любую проблему в течение нескольких минут: давят ли вам туфли, растрёпан ли ваш парик, или, наконец, костюм сидит на вас не так, как надо – в Колоне всё имеет немедленное решение», – утверждает Доминго…

В качестве приложения мы предлагаем послушать «Тоску» — запись 1982 года из Театра Колон в исполнении Евы Мартон, Пласидо Доминго, Джанпьеро Мастромеи. Оркестр и хор Театра Колон, дирижер Марио Перуссо.

Примечания редакции:

* К столь же любопытным – иногда забавным, а иногда и не очень – жизненным деталям в истории Театра Колон принадлежит и история с самим Джильи, случившаяся в 1933 году, когда великий итальянский тенор впервые предстал перед публикой в роли Альваро (ранее, он, как правило, избегал петь партии такого драматического накала). Джильи вполне в духе суеверий, сопровождающих этот опус Верди, испытал на премьере приключения, правда не столь уж и страшные, а скорее комического свойства. Сначала он споткнулся в одной из сцен и упал, затем грохнулся уже один из статистов и выронил раненого Альваро из носилок, вызвав хохот зала в самом неподходящем эпизоде, и в довершение всего в сцене дуэли на Джильи с треском порвались брюки: «К счастью, беда эта оказалась прикрытой монашеской рясой» – вспоминал певец в своих мемуарах.

** Про всякого рода «удары судьбы» и иные жизненные перипетии, связанные с этой оперой, можно прочитать в цикле статей, посвященных 150-летию со дня мировой премьеры «Силы судьбы» в Петербурге.

Окончание →

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru