За последние лет пятнадцать-двадцать «Золушка» Россини наконец-то перестала быть раритетом для отечественной аудитории. Конечно, в отличие от Санкт-Петербурга, Москва пока не может предъявить ни одной театральной постановки этой оперы. Но именно с концертными исполнениями «Золушки» больше всего везет именно столице. К одной единственной за всю историю Россиниевского фестиваля постановке «Золушки» в Пезаро обращаются уже в третий раз: в первый раз — в 1998-м, во второй — в 2000 году. Прошло еще десять лет — и о «Золушке», монументально-массивный сценографический комплект которой все эти годы бережно хранился в запасниках фестиваля, наконец, вспомнили снова. Что и говорить, этот спектакль, постановку которого осуществила команда во главе с одним из мэтров итальянской режиссеры Лукой Ронкони, давно уже стал знаменитым и отошел в разряд впечатляющих фестивальных легенд.

Художник-сценограф спектакля — не менее знаменитая Маргерита Палли, плодотворное сотрудничество которой с Ронкони началось с 1984 года. Художник по костюмам Карло Дьяппи также достаточно известен в итальянских театральных кругах, в том числе и как много сотрудничавший с Ронкони. Этот спектакль ставился на Хуана Диего Флореса, собственно, на нем, как на своем главном остове, он и держался как в премьерном сезоне 1998-го, так и на втором возобновлении 2000 года. В первый раз его Золушкой была Веселина Казарова, во второй — Соня Ганасси. Именно со второй раскладкой главных персонажей этот спектакль записан на СD, и именно с этими исполнителями многочисленная аудитория телеканала «Культура» смогла познакомиться, благодаря показу записи этой постановки.

Если «Сигизмунд» и «Деметрио и Полибио» в нынешнем сезоне давались на сцене Teatro Rossini, то гигантская по сценографии «Золушка» — в помещении комплекса Adriatic Arena в условиях специально возведенной под его крышей большой театральной сцены. Сценография постановки в каждом акте распадается на две части: в первом сначала большую часть времени занимает интерьер «царства серого мещанского быта» жилища Дона Маньифико с нагромождением кресел, диванов, шкафов, стульев и прочей мебели, затем — наступает черед цветного невероятно живописного и эстетически захватывающего «каминного царства» обстановки дворца, в котором живет Дон Рамиро, салернский принц. Второй акт является точным зеркальным отражением первого, примерно с тем же соотношением времени театральной жизни двух названных «царств», сменяющихся теперь в обратном порядке. В финальной сцене свадебного торжества Дона Рамиро и Анджелины (Золушки) возврата к дворцовой роскоши уже нет: спектакль кончается в точке своего начала, а свое финальное рондо Анджелина поет не в бальном платье, а в платье Золушки. При таком подходе кажется, что сказка тебе лишь «приснилась», а Принц нашел свою Золушку не потому, что так бывает в сказке, а потому, что так неизбежно должно быть в жизни. При этом никакими изменениями сценографии не затрагивается левый фланг, где расположен огромный камин — прямо по «Гарри Поттеру»: портал, через который аист и доставляет Золушку во дворец. Словом, сказочное в этой постановке весьма философично, но при этом сам спектакль очень остроумен, легок, по-хулигански задорен и... невероятно красив: намеренная «современная искривленность» классических театральных костюмов и причесок некоторых персонажей в облик этой постановки вносит поистине неповторимое очарование.

Спектакль идет в критической редакции Альберто Дзедды, которая будучи отдана на откуп оркестра и хора Teatro Comunale di Bologna под руководством дирижера из Канады Ива Абеля, не первый раз уже появляющегося в Пезаро, своим звучанием доставляет поистине гурманское наслаждение почитателям и ценителям оперного творчества Россини. Я впервые вживую слушал эту постановку на фестивале, но в моем сознании долгие годы заочного видео- и аудиообщения с ней сделали фигуру Флореса практически незаменимой, харизматично знаковой. И разум назойливо подсказывал мне, что и американский тенор Лоуренс Браунли в «партии Флореса», несмотря на то, что и голос его попроще, и вокальная подвижность не та, и диапазон поменьше, и тесситура на пределе, показался в этой партии, в общем-то, вполне достойно, но неуемное сердце никак не хотело мириться с тем, что ему не хватало Флореса. В этом сезоне на партию Анджелины (Золушки) была ангажирована американка Кейт Олдрич, однако на финишной прямой сошла с дистанции — и ее экстренно заменила Марианна Пиццолато. В прошлом сезоне Олдрич просто «поразила» своим холодным отстраненным бездушием в партии Зельмиры, жесткостью и расчетливым рационализмом своего вокала, поэтому, не скрою, я даже обрадовался замене. Однако после долгих лет восторга искусством Марианны Пиццолато меня неожиданно посетило разочарование: не звучал голос как прежде — и всё тут! Не было в нем прежней эмоциональной насыщенности, куда-то совсем пропал нижний регистр, от голоса остался лишь формальный остов звучания. В этой ситуации мне ничего не оставалось делать, как лишь «свалить» свое разочарование на экстренность замены и уповать, что это явление временное и, в общем-то, для певицы не типичное.

В завершение нынешних заметок о фестивале в Пезаро, публикация которых, «по причинам, не зависящим от редакции», явно затянулась во времени, нельзя не отметить, что в спектакле присутствовала пара потрясающих басов-буффо — Никола Алаймо (Дандини) и Паоло Бордонья (Дон Маньифико), из них двоих в вокальном отношении, безусловно, лидирующий, а также несомненный певец-интеллектуал со всеми задатками настоящего баса-кантанте Алекс Эспозито в партии Алидоро. Нельзя не сказать также и то, что даже в отсутствие Флореса живое внимание филигранным ансамблям Россини на родине композитора доставляло истинное наслаждение, ибо борьба за стилистически музыкальное соответствие интерпретации — не менее важный фестивальный аспект, чем подготовка критической редакции партитуры.

<- в начало

На фото (Studio Amati Bacciardi):
сцена из оперы «Золушка»

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru