Не столь уж часто певцы такого уровня, как Нил Шикофф, выступают сегодня на наших сценах. Да, знаменитости стали появляться на наших концертных и театральных площадках, но Шикофф не просто знаменитость, он артист из разряда культовых. Несколько лет назад наш журнал уже знакомил читателей с ним (см. статью «Нил Шикофф — портрет с привидениями»). Теперь же уже во второй раз петербуржцы смогли услышать его голос в «Жидовке» Галеви на сцене Михайловского театра. Постановку из соображений политкорректности, основанных на ложной и обывательской трактовке русских языковых норм, прозвали «Иудейкой» (раньше по тем же причинам оперу у нас именовали «Дочь кардинала»). Не будем с этим спорить, это не принципиально.

Наш корреспондент отправился на этот спектакль не только, чтобы послушать певца, но и для того, чтобы взять у него небольшое интервью.

23 октября в Михайловском театре вновь, как и в апреле ушедшего сезона, в опере Галеви «Иудейка» выступил американский тенор Нил Шикофф. Кроме него, из состава первой премьеры пели Джан Лука Пазолини и Наталья Миронова. Это событие для Михайловского само по себе знаменует определенный этап: одно дело — единичное выступление оперной звезды, и совсем другое, когда звёзды начинают охотно возвращаться в театр.

Элеазар для Нила Шикоффа гораздо больше, чем просто одна из ролей его обширного репертуара; это в полном смысле слова его «визитная карточка». На этот раз артист не просто показал блистательную вокальную форму (а кто ожидал иного?); он превзошёл самого себя — того, каким он предстал перед зрителями Михайловского пять месяцев назад. Буквально магнетизируя зал своей могучей харизмой, певец продемонстрировал идеальное слияние безупречно выстроенной роли и вокальной партии, с огромным вниманием к мельчайшим деталям. После знаменитой арии «Rachel, quand du Seigneur» зал буквально взорвался криками «Браво!» и такой длительной овацией, которой в стенах Михайловского театра уже давно никто не удостаивался.

У Шикоффа есть и ещё одна особенность: эмоционально он всегда так «заводит» своих партнеров по спектаклю, что те «выдают» максимум своих способностей. И это еще один признак спектакля мирового уровня, когда поет не «молодец среди овец», а звезда в окружении ничуть не срамящих спектакль коллег.

В роли Рашель на смену «премьерной» Марии Хосе Сири пришла молодая солистка Михайловского Татьяна Рягузова, которая выступила просто великолепно. Самых превосходных эпитетов в очередной раз заслужила и Наталья Миронова в партии Евдоксии. Джан Лука Пазолини (Леопольд) тоже был весьма хорош. На премьере приглашенный из Германии на роль де Броньи Томас Менерт стал скорбным изъяном; на сей раз, Кардинала в спектакле прекрасно спел солист московского Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Дмитрий Ульянов; так случилось, что в апреле нынешнего года он исполнял эту партию на сцене Израильской оперы в Тель-Авиве.

Очень порадовал хор (в недавнем прошлом это было проблемой Михайловского), а оркестр под управлением Петера Феранеца обрёл какое-то рафинированное, «европейское» звучание: мягкий тембр меди, превосходный баланс.

У композитора Галеви и либреттиста Скриба Элеазар — далеко не положительный персонаж; несправедливо обиженный человек, безусловная жертва религиозных распрей и обстоятельств — он, тем не менее, вовсе не добряк: по его же собственным словам, ненависть его столь же безгранична, как и отцовская любовь. В отличие от подавляющего большинства теноровых ролей, здесь персонаж Шикоффа — не юный герой-любовник, а изрядно поживший старый еврей-ювелир, и тенор виртуозно воплощает тяжёлый характер своего героя в различных жестах, осанке, походке и просто в манере стоять на сцене. Даже определённое «отрицательное» обаяние, свойственное Шикоффу-актеру, здесь тоже шло, как говорится, «в общую копилку».

Тем не менее, в реальной жизни Нил Шикофф оказался милейшим человеком и после спектакля любезно согласился ответить на несколько вопросов вашего корреспондента.

— Скажите, Нил, я сегодня имел возможность наблюдать за вами с довольно близкого расстояния. Вы начали арию «Rachel, quand du Seigneur» вполне нормально, но уже к её середине всё ваше лицо покрылось испариной, а в финале пот с вас катил просто градом! Как вам удаётся, с такой беспредельной отдачей, сохранять в прекрасном здоровье ваш голос?

— Прежде всего, вы — если вы оперный артист — должны чётко разделять вокал и актёрскую игру. Здесь задача в том, чтобы разделять эти две задачи. Вокал, конечно, требует определённых физических усилий; их также требует и актёрская игра. И нельзя допустить того, чтобы усилие актёрское вызвало у вас зажим вокального аппарата, и vice versa. Вокал вообще не должен занимать вашу голову: это как автогонщик не думает, когда нажать сцепление, как переключить передачу и куда повернуть руль: это всё происходит за счёт автоматизма, рефлекторно. Так и с вокалом — он не должен отвлекать вас от драматургии и музыки.

— Чтобы говорить так, как вы, человек должен обладать прекрасной вокальной школой...

— Я не знаю, хорошая у меня вокальная школа или не очень. Но знаю одно: она мне подходит идеально! У меня с вокалом всё в порядке, хотя мне уже за шестьдесят лет перевалило.

— И вы готовы дать рецепт вокального долголетия молодым певцам?

— Да нет у меня рецептов! Одно могу сказать: чтобы петь на сцене, надо петь. Я пою всегда, я упражняю свой голос. Я, конечно, не набираю себе спектаклей или концертов «по самое некуда» — но я всегда пою. В отпуске, в гостинице, на море — я просыпаюсь утром и пою вокализы, и это доставляет мне удовольствие. Я не понимаю молодых певцов, которые поют на репетициях в треть голоса: если мы возьмём в пример спортсмена, то если он будет бегать или поднимать штангу только на соревнованиях, а между ними «отдыхать» — то он мгновенно закончится, как спортсмен. То же самое и с молодыми певцами, которые «устают» от репетиций: им, скорее всего, надо просто менять профессию...

— То есть, вокал — на «автомате», а всё остальное... Но ведь вы всегда поёте на самом высоком эмоциональном градусе!

— Про «всё остальное» написано много книг. Я не считаю себя великим актёром, но вот ваш гениальный певец Шаляпин писал, что с ним на сцене всегда два Шаляпиных: один поёт, другой наблюдает из-за кулис. И Джильи писал о том, что если вы разрыдаетесь в роли Канио «по-настоящему», это будет жалкое и смешное зрелище. Здесь контроль необходим. Хотя конечно, все мы — люди, и своими эмоциями порой овладеть очень непросто...

— Вы приехали на премьеру в апреле в качестве такой, скажем, «статусной звезды». Но, тем не менее, вернулись в Михайловский театр, чтобы просто спеть один из спектаклей — а кроме того, будете петь в гастрольных спектаклях этого театра за границей. Что вас так привлекает в нашем театре?

— Михайловский — это удивительный театр! Я пел во многих театрах по всему миру. Сегодня, к сожалению, во многих и многих оперных компаниях старого и нового света видна одна тенденция: урезают финансирование, сокращают персонал, и так далее. Конечно, тут дело не только в деньгах; но из-за всех этих обстоятельств люди в театрах становятся нервными, их больше заботят проблемы социальные. Здесь же я вижу очень молодую по духу команду, где все нацелены на успех, и в труппе нет равнодушных людей. Да и, кстати сказать, собрать состав на «Иудейку» — крайне трудная задача; а здесь с этим справляются. Мне нравится атмосфера этого театра!

— А что вы скажете насчёт постановки? Ведь «притягивание», скажем так, исторической драмы к холокосту и Второй мировой войне — это лежащий на поверхности и довольно банальный режиссёрский ход?

— Конечно! Но здесь уже мы, артисты, должны наполнить драмой предлагаемые нам обстоятельства. Это настоящая романтическая опера, с любовью и ненавистью. Конфликт здесь, разумеется, не в расовой дискриминации, но в войне двух религий... Для времён нынешних это уже архаизм — однако любовь и ненависть вызывают живой отклик в душе зрителей во все времена...

— Скажите, ваш герой, Элеазар — непримиримо, до фанатизма, религиозен. А вы сами в жизни очень религиозный человек?

— Да нет, не очень! Не могу о себе так сказать. Конечно, я хожу по праздникам в синагогу, и вообще, мой отец был кантором, и я сам несколько лет работал кантором. Вот этот талид, в котором я молюсь в последнем акте оперы, достался мне от отца... Я не так уж религиозен, но горжусь своей принадлежностью к еврейской нации. А что касается религиозных распрей, то я верю, что когда-нибудь настанет день, когда все религии объединятся в одну, и поводов для войн и конфликтов уже не будет.

На фото:
Нил Шикофф в роли Элеазара

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru