Из всего обширного оперного наследия Джоаккино Россини самым исполняемым произведением в нашей стране, как известно, является «Севильский цирюльник» - видимо, как поется стараниями известного русско-советского конъюнктурщика от поэзии Сергея Михалкова (талантом, справедливости ради стоит сказать, не обделенного) в нынешней редакции гимна нашей страны - «так было, так есть, и так будет всегда!» Однако в последнее время появилась на наших просторах и еще одна претендентка на некий приз по числу исполнений – правда в настоящие конкуренты она пока «Цирюльнику» не годится, но все же нет-нет да хоть раз в сезон где-нибудь и промелькнет. Речь идет о «Золушке» - омузыкаленной сказке Шарля Перро, из которой стараниями либреттиста Ферретти были вымараны по сути все настоящие волшебства – ни кареты-тыквы тебе, ни хрустальных башмачков… Одни скандальные разборки названных сестриц бедной сироты, да обжорство и пьяные дебоши ее отчима Дона Маньифико.

В середине 1990-х дорожку в этом направлении проторил Екатеринбургский экспериментальный театр: его пользовавшийся успехом спектакль даже привозили в Москву на «Золотую маску», где в главной партии неплохо показалась ныне поющая в Большом Маргарита Мамсирова. В столице несколько раз за «Золушку» брался Владимир Понькин, исполняя ее с солистами филармонии в концертном варианте. В 2006-м в консерваторских стенах звучала «Золушка» блистательной Анны Бонитатибус (дирижировал Т. Курентзис). В прошлом сезоне и вновь на «Золотой маске» столице показывали «Золушку» от петербургского театра «Зазеркалье». Стоит добавить, что в январе будущего года в рамках фестиваля «Крещенская неделя» «Золушка» вновь прозвучит в концертном исполнении в Новой опере. Если сравнить с прочими опусами пезарского гения, то получается почти «нашествие "Золушек" на Москву».

Открытие оперного сезона в этом сентябре в столице вновь началось с «Золушки»: продолжающий бесконечно праздновать свое 20-летие (2009/2010 был юбилейным сезоном, 2010-й – юбилейным годом и т.д.: Show must go on!) Российский национальный оркестр предложил эту оперу московской публике в качестве центрального события своего второго по счету Большого фестиваля. Первый в прошлом году расположился в стенах Большого театра. Для нынешнего выбрали филармонические подмостки – единственный оставшийся в Москве акустически приемлемый Зал Чайковского полностью отдан во власть Михаила Плетнева и его коллектива на целую неделю.

Лавры оперного дирижера не дают спокойно спать выдающемуся пианисту: начиная с «Орестеи» в 2001-м Плетнев регулярно наведывается в оперу. Результаты разные – от превосходных (в той же «Орестее», в «Майской ночи» в Архангельском, в операх Рахманинова), до не вполне убедительных («Пиковая дама» в Большом, «Кармен» в КЗЧ, «Волшебная флейта» на прошлом фестивале). Плетневу интересна опера разная, многие ее направления, он не собирается себя чем-то ограничивать. Настал черед итальянского бельканто – маэстро взялся за Россини.

При выходе дирижера к публике раздался шквал аплодисментов: москвичи недвусмысленно выразили поддержку Плетневу, чья репутация сильно пострадала вследствие летнего скандала в Таиланде. И на протяжении всего вечера эта манифестация морально-политической солидарности повторялась не раз. Но если отвлечься от вопросов гордости за нашу «попранную национальную святыню» от академической музыки, то постараемся задаться вопросом – а по заслугам ли? Какова объективно была «Золушка» от Плетнева?

Если рассматривать вопрос узко, то то, за что Плетнев непосредственно в ответе, то есть РНО, был на высоте: звучание сильно сокращенного оркестра (что естественно для исполняемой музыки) было без преувеличения замечательным. РНО не специализируется на музыке подобного рода, мы больше ценим его за Чайковского, Римского-Корсакова, Рахманинова, немецких романтиков. Тем ценнее результат – игра была чистой, нежной, яркой, одухотворенной. Соло безупречны, стиль выдержан. Возможно, туттийные места временами были несколько громковаты – это, пожалуй, единственное, в чем можно усомниться. Плетневу удалась и архитектоника целого, и внимание к деталям – совершенно очевидно, что была сделана заявка на интерпретацию, которая не выглядела беспочвенной.

Но опера есть опера – сложная штука. И не оркестром единым она жива – даже если это Вагнер или Рихард Штраус. Что уж говорить о Россини – голос, голос и еще раз голос, как говаривал сам пезарский хлебосол и обжора: вот, что совершенно необходимо для его опер. А вот в этой епархии, увы, не все было по высшему классу.

Основу каста составляли итальянские вокалисты – в основном не слишком именитые, но специализирующиеся на россиниевском репертуаре. Самым известным среди них был король буффонады Бруно Пратико, исполнивший партию Дона Маньифико. Передать словами его выкрутасы на сцене невозможно – этот умилительный толстяк способен развеселить самого закоренелого зануду. В рассказе Маньифико о его будущей сладкой жизни во дворце (когда одна из дочек, наконец, охомутает принца) Пратико, изображая ищущую его покровительства некую дамочку, ходил на цыпочках, помахивал веером и растягивал свой черный блузон наподобие платья с кринолином – ну просто вылитый Александр Калягин в роли незабываемой Донны Розы Дальвадорес. К сожалению, мы вынуждены говорить не о кино, и не о драматической сцене – и тут восторги придется поубавить и с грустью констатировать: Пратико уже не тот. Голос певца, никогда не отличавшийся особой красотой, что, впрочем, для его амплуа и не требуется, приобрел совсем какой-то противный оттенок, кроме того, тремолирует на середине. Особенно все это бросалось в уши в начале оперы, когда Пратико подъезжал чуть ли не к каждой ноте и его назойливые портаменто изрядно досаждали. По ходу исполнения он распелся и несколько присобрал свой расшатанный вокальный аппарат: в сочетании с выдающейся актерской игрой все это можно было вполне принять и получить даже некоторое удовольствие.

Серена Мальфи (Анджелина) обладает приятным меццо, довольно-таки культурным, но технически, увы, небезупречным: и верхи удавались через один, и колоратурная техника весьма посредственная. Певица хороша собой и артистична, но, право, для центральной героини этого маловато - с тоской вспоминалась вовсе не красавица, но вокально просто идеальная Золушка Анны Бонитатибус.

Салернского принца Рамиро пел Антонино Сирагуса. Возможно, в каком-то репертуаре, даже и на каких-то партиях в операх Россини, певец и хорош – выучка у него присутствует. Но после Флореса, Миронова или Браунли слушать такого Рамиро решительно невозможно: громогласное, грубое, агрессивное пение, смазанные колоратуры, голос, совершенно лишенный обаяния, звучащий напряженно, без тени изящества. Вызвавшие сумасшедшую овацию зала верхние «до» Сирагусы меня повергли в ужас – на мой вкус это более походило на крик раненого зверя, чем на пение.

Странным Дандини предстал Энрико Марабелли: статью этот «камердинер» и впрямь тянул на августейшую особу (по сюжету слуга притворяется принцем, дурача семейство Маньифико), но голосом – едва ли: заваленный верх, неозвученный низ, да и тембр так себе. Удивило приглашение солиста Михайловского театра Дмитрия Неласова на роль Алидоро: в родных стенах этот баритон то насилует Тоску, то соблазняет Кармен, а тут… Ничего положительного об этой ходке певца на территорию бельканто сказать не могу: все было спето грубым помолом, да еще и каким-то явно простуженным голосом. Не произвела особого впечатления и Анастасия Белукова (Клоринда): вроде бы вокал грамотный, но до уровня Ольги Трифоновой (певшей в компании Бонитатибус и Курентзиса) – далеко как до Рио-де-Жанейро.

Но если состав солистов-вокалистов вызывает некоторые нарекания, то Русский хор имени Свешникова просто ужаснул: еще прочитав о его участии в этом проекте в программке, я усомнился в целесообразности приглашения этого коллектива в россиниевский репертуар. «Но, кто знает, теперь ими руководит велемудрый Борис Тевлин, сделавший конфетку не из одного хора – может быть все иначе теперь?» – подумалось мне. Увы, мои сомнения оказались не беспочвенны: такой манерой можно разве что «Дубинушку» исполнять, а надсадные вопли теноровой партии приводили меня в отнюдь не священный трепет.

Вот и получается: хороший у нас симфонический дирижер Плетнев, музыкант тонкий, свое дело делает честно и красиво, любим мы его все. А «Золушка» получилась почему-то не более чем на «госоценку».

На фото:
Российский национальный оркестр

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru