Сказ о том, как театр Оперу «пожирает», или «Когда я слышу слово „культура“, я хватаюсь за пистолет»

Вот уже добрую треть века наблюдается настойчивая театрально-режиссерская экспансия на «территорию» оперного искусства. Мы уже неоднократно затрагивали эту тему, но сейчас появился повод высказаться еще раз. В последние годы в арсенале аргументов сторонников «режоперы» (да простится мне употребление столь неблагозвучного термина) появился устойчивый мотив: надо, видите ли, молодежь, которая равнодушна к классике, привлекать в оперные театры, а «нафталином» ее не заманишь! Какая забота! Вам это не напоминает «помощь детям», затеянную Остапом Бендером? По такой логике, может их еще и пивком в опере угощать (такой «сюжет» уже проскользнул в прессе), или попкорном? А там и до девочек недалече, тем паче на сценах-то оперных театров уже разврат вовсю идет.

Да и только ли до девочек? Уже и мальчики на подходе: слыханное ли дело — Онегин с Ленским — гомосексуалисты!? Так что слово «режопера» имеет все шансы превратиться из профессионального сленга в термин, отражающий реальность и указывающий сочетанием некоторых букв на определенную часть тела...

А конкретным поводом для этой статьи послужило вот что:

Недавно на одном из очень «продвинутых» отечественных «культурных» сайтов в разделе классической музыки было опубликовано интервью с известным оперным режиссером Грэмом Виком, «Волшебной флейтой» которого в Большом театре мы имели счастье недавно «насладиться». Интервью было приурочено к новой премьере Мариинского театра. Ею стала опера Л. Яначека «Средство Макропулоса», поставленная им (рецензию на спектакль см. на нашем сайте). Но сейчас речь пойдет вовсе не об очередном «изделии» Вика, а о более серьезных вещах.

Вик достаточно маститый режиссер, а выдвинутые им в этом интервью аргументы против т. н. оперного «консерватизма» столь типичны и одиозны, что возникает желание ответить на его сентенции, причем не столько лично ему, сколько сразу и оптом всем адептам пресловутой «режоперы». Подробно объяснять исходный смысл этого понятия не буду, для этого отошлю читателя, которому эта тема недостаточно знакома, к ряду публикаций на нашем сайте*.

Действительность такова, что в последнее время особенно увеличилась агрессивность тех оперных режиссеров (и их верных «псов»-сценографов, которые, впрочем совсем скоро «загрызут» своих хозяев), которые уже много лет пытаются превратить оперу, это возвышенное искусство (к сожалению, большей частью уже в прошлом), в зрелищный наркотик, на который они хотят «подсадить» неофитов (в основном из молодежной среды), благо это самый благодатный человеческий материал для них. Отсюда и нападки на итальянскую традицию, американскую практику, где еще сохраняются остатки старых «добрых» представлений об оперном искусстве, когда в первую очередь надо все-таки уметь хорошо петь (вот уж открытие!), а не дрыгать ногами и раздеваться!

Вик в числе этих агрессоров. Кроме аргумента про заботу о молодежи он льет «крокодиловы» слезы еще и по другому поводу. Вот смысл всех его высказываний:

— Общество стало гораздо более консервативным, чем раньше, — ну вот даже в сравнении с девяностыми годами. И в оперной режиссуре это очень ощутимо <...> А культура в целом становится все менее и менее агрессивной. Мы как будто где-то застряли в развитии, в движении вперед.

Дальше еще занимательнее:

Я больше всего боюсь того, что опера снова вернется к богатым, станет уделом лишь аристократии, элиты — просто потому, что только очень состоятельные люди смогут себе позволить потребление этого дорогого удовольствия.

А когда Вик сокрушается, что нынче возможности экспериментаторства (читай: вседозволенности — прим. авт.) в опере стали более ограниченными, ему вторит и поддакивает интервьюер:

— Интендант одного крупного европейского оперного дома недавно жаловался мне на то, что нынешняя финансовая ситуация вынуждает его приглашать на постановку не режиссера с идеями, а крепкого ремесленника: он точно впишется в бюджет, не будет раздражать публику... Но ведь это тупиковый путь для оперного театра. Quo, так сказать, vadis?

И, наконец, самое сакраментальное, то, чего режиссер больше всего опасается, он изрекает, когда его спрашивают — чем нынешние социально-экономические условия угрожают оперному театру?

— Тотальным распространением в мире американской модели <...> Они (руководители американских театров — прим. ред.) рассуждают порочно: чтобы был успех, нужны громкие имена певцов, а все остальное — пропади и рухни.

Теперь попробуем подвести итог. Но сначала констатируем с удивлением, если не сказать более, следующее: в своей первой цитате Вик сетует на то, что культура стала менее агрессивной (!?) и от этого уступает усиливающемуся консерватизму! Более того, такое положение дел приводит к остановке в развитии, а, следовательно, усиление агрессии связывается им с «движением вперед». Что же получается: человек искусства, призванный сеять «разумное, доброе, вечное», смягчать нравы при помощи «прекрасного», призывает к агрессии! Где-то мы уже слышали подобные настроения: «Когда я слышу слово „культура“, я хватаюсь за пистолет».

Вообще-то тут вполне можно было бы закончить наш разговор, ибо спорить с такими воззрениями неблагодарное занятие. Но пересилим себя и продолжим, теперь уже по существу.

Во-первых, во всех этих, с позволения сказать, сентенциях всё — ложь! Во-вторых, вся логика оперного процесса, причинно-следственные связи — буквально всё здесь перевернуто вверх ногами.

Прежде, чем показать это, зададимся вопросом: что Вик совершенно слепой и не умеющий логически мыслить человек? Вряд ли! Тогда напрашивается другой вывод: эти, с позволения сказать, доводы, нужны ему для какой-то цели! Для какой же?

Вот «Наш ответ Чемберлену!»

\1. От адептов «режоперы» (к числу которых принадлежит и наш оппонент) и всяких разных постмодернистов мы постоянно слышим — опера загнивает и становится все менее востребованной широкими массами (в т. ч. и пресловутой молодежью)! А искусство это дорогое, затратное. Как публику заманить, чтобы окупить расходы? Вот и нужны смелые режиссерские эксперименты, новые метафоры, современные аллюзии — тогда, мол, и публика потянется, и деньги, следовательно, потекут «рекой»! Не зависимо от того, согласны ли мы на такую «цену» популяризации оперы, признаем, что логика в этом ходе мыслей есть! Но Вику и его интервьюеру не логика нужна, им нужно нечто другое (о чем мы скажем позднее), поэтому они тут же сами и разбивают ее, констатируя совершенно обратное: мол, интенданты вынуждены в эти трудные финансовые времена, следуя вкусам все тех же масс (!), наоборот, отказаться от экспериментов, чтобы «не раздражать» их. Поэтому и приглашают «крепких ремесленников». Все, как говорится, «перевернуто вверх ногами». С одной стороны — необходимо экспериментировать, ибо именно это и нужно более широким слоям публики, с другой стороны — нет нужды в экспериментах, ибо таковы настроения все той же публики. Что-то у нас с публикой, по Вику, получается неладно. А может не с публикой нелады, а... Ой, даже страшно подумать с кем! Сюда же, кстати, приплетается походя и хула т. н. «американской» (!) модели, суть которой по Вику в том, что в оперном спектакле нужны, видите ли, хорошие певцы! Какой ужас! Это нужно немедленно пресечь! Причем, по-видимому, пистолетом! Комментарии излишни — унтер-офицерская вдова «сама себя высекла»!

\2. Теперь о другом «опасении» Вика. Он боится, что без пресловутой «борьбы» за демократизацию оперы она вновь может стать уделом богатых! Тут, как говорится, в одном флаконе сразу «две неправды». Всему виною неосторожное словечко «вновь». Аккуратнее надо бы, господа со словами! По-вашему получается, что раньше в оперу ходили только «богатеи». Затем благодаря деяниям «экспериментаторов-агрессоров» она стала демократичнее. А теперь все может повернуться вспять!

Зачем же так морочить голову читателям? Нехорошо это, ай, нехорошо! Ведь в старые времена (в 19-м и даже отчасти 18-м веках) опера как раз была уделом довольно широких масс от аристократии до мещанства, от ремесленников до студенчества, чему есть многочисленные свидетельства. Для многих она была «стилем жизни»! В некоторых странах опера (например, «Немая из Портичи» Обера) в эту эпоху могла даже вызвать народные волнения и манифестации, уж не говоря об ожесточенных массовых дискуссиях о путях ее развития в прессе и обществе во Франции, вошедших в историю оперы как «война буффонов» и «война глюкистов и пиччинистов». Можно вспомнить и отечественные факты подобного рода, например, нашумевшую историю с похоронами Анджолины Бозио в 1859 г., манифестацию по поводу «Кащея бессмертного» в театре Комиссаржевской в 1905 г., или огромный резонанс в широких массах (включая рабочих), вызванный исполнением Шаляпиным «Дубинушки» на концерте в московском Большом театре в том же 1905-м! А какой бурной стала реакция общественности на печально знаменитый петербургский инцидент 1911 года с его же участием, когда во время спектакля «Борис Годунов» был исполнен гимн на коленях перед царем.

Возможно ли подобное нынче, или в столь воспеваемые Виком мифические оперные «девяностые», когда была, по его мнению, более благодатная почва для «борьбы», которой он посвятил всю свою карьеру:

«Я боролся за это всю жизнь — за оперу для людей?»

Все эти ссылки на попытки демократизации оперы режиссерами-«новаторами» на самом деле — «мыльный пузырь»!** Вот вам и вторая неправда. Все гораздо проще и примитивнее. Хочется раз и навсегда ответить всем «демократизаторам» от оперы и иже с ними: полноте, все ваши усилия направлены только на одно: создание самим себе рынка потребления ваших «режиссерских» деяний с целью достижения собственного финансового успеха. Это бизнес, не отличающийся от бизнеса модельеров, парфюмеров и других «вершителей» мод. И для этого все средства хороши. Каковы они? Об этом мы уже неоднократно писали в наших публикациях. Но главное — заморочить голову! А яркое пение для вас является помехой потому, что в нем вы (за редким исключением) совершенно не разбираетесь и повлиять на него в творческом плане не в состоянии. Естественно, вам не нужны явления и процессы, которыми вы не управляете, да и конкуренты на сцене тоже ни к чему, и денег им надо тоже немало платить! А вдруг еще выйдут из-под контроля и откажутся участвовать в сомнительных режиссерских «экспериментах»? Впрочем, таких принципиальных вокалистов мало (этим отличается, например, Ольга Бородина), значительно больше тех, кто готов залезть даже в шкуру обезьяны (в скандальной мюнхенской постановке «Риголетто»), но свой гонорар получить (не буду называть «священные» отечественные имена).

Можно еще кое-что прокомментировать в этом интервью Вика. Поговорить и о том, чего он в своем кратком разговоре озвучить не успел, но за него это сделали другие. Однако продолжать дальше эту бессмысленную дискуссию нет нужды. Ибо сам смысл дискуссии о «режопере» сфальсифицирован ее адептами, чтобы выставить т. н. «консерваторов» в глупом виде. Суть этой фальсификации в следующем: на самом деле никто из противников «режоперы» никогда не был против свободы искусства, использования любых художественных средств (в рамках закона, конечно) во всех его видах и жанрах. Пусть будут все эти эксперименты, пусть существуют и различные спектакли, музыкально-драматические композиции, перформансы, хэппенинги (называйте как хотите) и проч., и проч. Творите, создавайте новые жанры, связанные с театром, литературой и музыкой, танцем и пластикой, изобразительными искусствами. Синтезируйте, актуализируйте, препарируйте, наливайте, раздевайте — да делайте все, что хотите. Бог вам судья!

Только называйте вещи своими именами. Прежде всего, не величайте ваши эксперименты оперой! И главное (я обращаюсь в данном случае уже к композиторам, драматургам и всем другим авторам новых артефактов) — пусть это будут именно ваши сочинения с санкционированной вами же режиссурой и сценографией. И ответственность за содеянное тоже несите сами! А обращаясь к интерпретаторам (режиссерам, сценографам) я призываю: не троньте оперную классику в лице композиторов прошлого. Не спекулируйте на их именах! Делайте совместно с современными авторами свои оригинальные спектакли! Понятно, конечно, почему происходит такая спекуляция на старых именах. Наступивший «конец времени композиторов», или, говоря без эвфемизмов, восторжествовавшая всеобщая творческая «импотенция», причины которой коренятся гораздо глубже, нежели многие полагают, вынуждает прибегать к таким нечестным приемам, чтобы «снискать хлеб насущный». Ибо кто ж, за исключением кучки приближенных, соблазненных рекламой праздно любопытствующих или пресыщенных снобов, пойдет смотреть ваши эксперименты и новации? А имена великих (главным образом, их музыка) привлекут многих. К сожалению, нет правового поля, чтобы пресечь этот произвол.

Добавлю еще один, ранее не звучавший сюжет, в нашу дискуссию. Среди этой всеобщей «импотенции», безусловно, есть исключения. Их просто не может не быть, ибо жизнь безгранична в своих проявлениях. Поэтому, талантливые композиторы существуют (как, разумеется, и вдумчивые совестливые режиссеры), пускай их и очень мало. Но распознать в современном авторе действительно талантливого человека, которого в будущем может ожидать успех, не просто. Для этого нужен тоже вполне оригинальный талант и художественное чутье. Оно, разумеется, в большом дефиците. В том числе и среди тех людей (интенданты, директора, менеджеры от искусства, меценаты, те же режиссеры), от кого по роду службы зависит репертуарная политика в области оперы, концертной деятельности, да и музыки в целом. Мало кто хочет рисковать, хотя и находятся смельчаки, а, зачастую, и просто любители эпатажа, зараженные «нарциссизмом». К сожалению, даже если такие проекты и имеют место, то жизнь их коротка! Ибо (тут уж нам надо и на себя брать ответственность) публика также должна уметь чувствовать современное искусство и непредвзято оценивать его. Но на всех давят авторитеты старых и проверенных временем мастеров. И современные проекты чахнут после нескольких представлений, не принося столь желаемого финансового успеха. Конечно, государственные оперные театры могут себе позволить такие риски, хотя и в очень ограниченном количестве (тем более на фоне экономического кризиса). Так рождаются исключения из правил, например, премьера «Гамлета» Владимира Кобекина в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Есть и другие примеры (я говорю только о близком мне по ряду жизненных обстоятельств). Конечно, если уж зашла речь о Кобекине, это далеко не заурядная фигура, уже давно существующая на оперном небосклоне. И если даже произведениям таких, как он, не гарантированы стабильное «место» под «художественным» солнцем и долгая репертуарная жизнь, то что уж говорить о прочих авторах?

К чему я об этом заговорил? Да к тому, чтобы было понятно: посмотрев, например, того же кобекинского «Гамлета» в постановке А. Тителя, мне совершенно не пришла в голову мысль огульно ругать «режоперу» как таковую в этом варианте. Почему? Ответ тривиален: в данном случае имела место режиссура, я бы даже сказал, весьма «агрессивная» режиссура, но адекватная стилистике произведения. И это еще одна мысль, которую я хотел бы вдолбить ярым противникам «консерватизма». Не в пресловутом консерватизме или новаторстве дело, а в стилистическом единстве всех компонентов оперного спектакля! Совершенно ясно, что классика требует одних средств, а современный опус других. Но это уже другая тема.

Для кого я это все написал, потратив время и определенную долю душевных усилий? К сожалению, вряд ли для режиссеров. Ибо они все это и так в глубине души знают, но ни за что не признают, так как такое признание означало бы «конец» их полю деятельности.

Я же рассчитываю на зрителя или слушателя (называйте как хотите), на любителя оперы, которому пытаются заморочить голову. Знайте! Если у вас появилось недоумение по поводу какой-либо постановки классики, а вокруг поются дифирамбы, задумайтесь! Может быть, это не вы отсталые профаны, как кто-то пытается представить дело, а вас просто «дурят», ой, «дурят»! И помните, что у вас есть союзники!

Постскриптум

Во всем, что озвучивает Вик, есть одна деталь, которая радует. Радикальные режиссеры засуетились, забеспокоились! «Американская модель», по их мнению, наступает, консерватизм возвращается. Значит почва под их ногами «затряслась»? Хочется в это верить, им-то виднее «за бугром». Правда, у нас в России, как всегда все наоборот. На Западе уже от чего-то отказываются, а у нас только сравнительно недавно начали в массовом порядке «перенимать» и осваивать! Типичная отечественная практика, и не только в опере. Есть повод задуматься «сильным мира сего» в музыкальном театре!

Примечания:

* См. статьи: «Опера — „уходящая натура“, или Поминки по жанру», «Визуализация оперы», «Послесловие к „уходящей натуре“».
** Кстати, подлинные усилия по демократизации доступа к опере делались и делаются давно, спокойно, без истерик и режиссерских революций. Так, в добрых и старых традициях, например, Венской оперы — продажа дешевых билетов для малоимущих, Метрополитен уже с 30-х годов пропагандирует оперное искусство своими знаменитыми еженедельными радиотрансляциями, существуют в некоторых музыкальных театрах и детские утренники с лекциями и адаптированными показами опер, стали появляться оперные киносеансы и т. д.

На фото (AP):
Грэм Вик

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru